Сладкий грех - Дебра Маллинз Страница 24

— Так бы и было, будь он моим сыном.

Она резко развернулась к нему лицом, глаза ее расширились от гнева, а щеки раскраснелись.

— Как вы смеете это отрицать? Ваша родная бабушка признала его членом семьи.

— Я уже вам говорил, что не могу быть отцом этого мальчика.

— Да-да, потому что вы отгородились от мира в сельском поместье и оплакивали смерть жены. — Она пренебрежительно махнула рукой. — Только, как по мне, это совсем не исключает возможности отцовства, Вайльдхевен. Вот если б вы находились за пределами страны или были тяжело больны — тогда другое дело.

Он крепко вцепился в подлокотники кресла, так что аж костяшки побелели.

— Мое отшельничество было равносильно этому, — медленно произнес он. — В тот период я никого не хотел видеть — ни друзей, ни родных. Ни тем более любовниц.

— Ужасно. — В ее взгляде читалось сочувствие, но вместе с тем и упрямство. — Мне доводилось видеть, как мужчины развлекаются с трактирными девками, пока их жены рожают детей. Так что несложно поверить в то, что герцогу после смерти жены захотелось женской ласки.

Он резко отодвинул стул в сторону.

— И где же вы такого насмотрелись, мисс Фонтейн? Вы строите из себя женщину с высокими моральными устоями. Но где же барышня с такой тонкой душевной и моральной организацией могла видеть подобное?

— Я росла в бедности.

— О, чую, тут повеяло загадкой. — Он подошел вплотную, разглядывая ее лицо. Стоило ему подумать, будто он ее разгадал, как открылась новая, неизвестная сторона медали. — Кто ваши родители, Миранда? Откуда вы родом?

— Мы говорили о Джеймсе.

— Да, но сейчас речь идет о вас. — Он подошел так близко, что от его дыхания зашевелились завитки её волос. — Вы настоящий борец, мисс Фонтейн. Джеймсу очень с вами повезло. Но зачем незамужней женщине с такой изысканной внешностью взваливать на себя заботу о чужом ребенке?

— Больше некому. — Она посмотрела на спящего малыша, затем снова на него. — Летти погибла, мужчина, отец ребенка, ее бросил. Она попросила лишь об одном — чтобы я позаботилась о Джеймсе и добилась того, чтобы он занял достойное место в обществе.

— Вы действительно добивались этого, — признал он. — Настоящая Боудикка. [7]

— Вы смеетесь надо мной?

— Нет. Просто хочу вас понять. — Ее кожа и кокетливо изогнутые локоны хранили легкий аромат розовой воды. Он полной грудью вдохнул этот запах. Как же он хотел вобрать и всю ее целиком! Как столь невинный, воздушный аромат мог пробудить в нем такой плотский, низменный голод?! — Очень смело с вашей стороны вступать со мной в поединок за чужого ребенка.

— Он мне как родной, — прошептала она.

Ее отвага и самоотдача не переставали его изумлять. Кем в действительности она была? Той самоотверженной молодой женщиной с добрым сердцем, какой хотела казаться, или же хитрой авантюристкой, желающей улучшить свое благосостояние?

— Вы хотели бы иметь своих детей? — спросил он, проводя пальцем по внутренней стороне ее руки.

— Большинство женщин этого хотят.

Она деликатно отстранилась от него на безопасное расстояние.

— Но далеко не все, — заметил он. Он скользнул взглядом по ее простенькому платью из муслина, воображение дорисовало скрывающиеся под бледно-зелеными складками пленительные формы. Что таилось в неглубоком вырезе, также можно было догадаться, — и в том, что это выглядит божественно, он не сомневался. — Казалось бы, нет ничего естественнее, женщины должны страстно этого желать, ведь это их природное предназначение. И все же некоторые бегут от материнства как черт от ладана.

— Лично мне это незнакомо. А других я судить не берусь.

— Вот мы сейчас и говорим лично о вас. Откуда вы? Из какой семьи?

— Мои родители погибли. В этом мире я совсем одна, поэтому вы, ваша милость, должны понимать, почему я смотрю на все с опаской.

— Было бы глупо с вашей стороны поступать иначе. Любой негодяй может захотеть обладать такой красивой женщиной.

— Да. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Может.

Вместо того чтобы оскорбиться, он развеселился.

— Очень хорошо, милый ежик. Предлагаю вам собрать все ваши вещи и отправиться со мной в ваш новый дом. Слуги отнесут все во вторую карету.

— Вы очень самоуверенны.

— Я забочусь о ребенке и о вас. Разве вы не этого хотели?

— Ваша милость, обо мне заботиться не нужно — об этом у нас с вами речь не шла. Я всего лишь хотела, чтобы вы взяли Джеймса под свою опеку.

Хоть тон ее и был непреклонен, от него не укрылась тоска во взгляде, украдкой брошенном на ребенка.

— То есть вы хотели, чтобы я просто забрал у вас малыша и воспитывал его самостоятельно? Вы готовы так легко с ним расстаться?

— Так будет лучше для него. — Она решительно подняла вверх подбородок, зеленые глаза упрямо сверкали, но он понял, что, наконец, нащупал ее слабое место.

Он обхватил ее подбородок пальцами.

— Нет, Боудикка, лучшее для него — это вы. Ему еще долгое время будет нужна его принцесса-воин.

Глаза ее наполнились слезами, а пухлая нижняя губка задрожала. Он знал, что поступает глупо, но все же наклонился и припал губами к ее губам.

И она ему ответила, пусть и на короткий, но сладостный миг. Рот ее приоткрылся, она прильнула к нему, а он заключил ее в свои объятия. Он уже так давно не прижимал к себе женщину, что внутри него почти мгновенно вспыхнула страсть. Ее тонкий стан, прижатый к его груди, — что могло быть естественней, чем единение мужчины и женщины? Он хотел в ней раствориться, утолить голод и заглушить одиночество. Ее сладость манила его, искушала, словно мед. И все же она не могла скрыть невинности этого поцелуя.

Она была совсем еще неопытна. Возможно, даже девственна.

Он знал, что должен остановиться. Должен поступить, как джентльмен, и отступиться. Но стоило ей ворваться в его жизнь, как она моментально завладела его мыслями, заставила его впервые за год с лишним обратить внимание на женщину. И он понял, что не готов так просто ее отпустить.