Не родись красивой - Марта Раева Страница 24

Вот и подходил к концу год, очень непростой в Катиной жизни. И в жизни Кости. Так хотелось, чтобы удачная операция сменилась удачной реабилитацией. Катя могла звонить не только Мите, но и Лидии Ивановне, чтобы узнавать новости о здоровье мужа. Радовалась, что он идет на поправку и, возможно, будет уже дома встречать новый год.

А еще у нее была тайна, чудесная, необыкновенная. Она окончательно поверила в эту нечаянное чудо, когда сходила в поликлинику, и гинеколог подтвердил: у нее будет ребенок. Эта новость полностью изменила Катино существование. Теперь она чувствовала себя по-другому и относилась к себе как к драгоценному сосуду. Во-первых, стала хорошо питаться, во-вторых, заметила, как изменилась ее внешность. Коллеги и знакомые открыто удивлялись тому, как она похорошела. И не потому вовсе, что обратила внимание на одежду, на средства для макияжа. Очевидно, Катя относилась к женщинам, которых беременность красит. Она часто думала о том, как Костя обрадуется, узнав о скором изменении в их жизни.

Одним вечером, перед самыми праздниками, зазвонил телефон. Катя дома завершала работу, над которой трудился отдел вот уже полгода и которую после ее окончательных правок надо было сдавать на конкурс издательских проектов. И хотя она была инициатором и фактическим руководителем проекта, — в конкурсе он проходил под именем их босса-президента, известного своими успехами в издательской сфере. Победа в конкурсе даст в будущем году возможность сохранить позиции издательства, помочь устоять в условиях жесткой конкуренции.

Звонил Митя, сообщил, что приехал Костя. Катя ахнула и с удивлением услышала предложение встретиться завтра. Но не с Костей, а с ним, Митей.

На кухню вплыла тетя, очень довольная чем-то. Заговорила:

— Ты знаешь, что твой Костя приехал?

Катя только один раз поговорила с ней, спросив о том, зачем ей нужно было портить жизнь даже не ей, а семье Кости. Ведь его родители осознали, какая им досталась невестка: и лгунья она, и ветреная («настоящая шалава», по словам тети), и пустоголовая. На этот вопрос получила ответ: она ни в чем не лжет, не преувеличивает, а говорит правду и только правду: уж ей ли не знать, какой выросла ее племянница.

Больше Катя не говорила на эту тему, знала, что тетю не переспорить. Лидии Ивановне вначале нравилось общение с ней, но потом стала избегать и встреч, и телефонных переговоров. Но сейчас Катя поняла, что иногда ей удается заинтересовать свекровь, которой из-за вежливости не пытается сократить нежеланный телефонный разговор.

— Да, я знаю. Тетя, ты разговаривала с Лидией Ивановной? Когда?

— Да, я узнала эту новость от нее. И даже больше: я знаю, что ему не захочется встретиться с тобой.

— Почему не захочется?

— Этого не могу сказать. Достаточно того, что он охладел к тебе. К этому все и шло.

Да, тетя стремилась к такому итогу. И неважно, что причиной ее желаний было не просто досадить ей, Кате, а двигала ею обычная зависть, прикрытая страстью открывать людям глаза и доказывать свою правоту. Она была убеждена, что Катя заслуживает одних только пессимистических прогнозов, зато верила в будущее счастье своей дочери. Пока она была права: Марина делала блестящую карьеру, а племянница прозябает в своей безответной любви к мужчине, которого не достойна.

В душе Катя противилась тетиным пророчествам. И на этот раз горестные мысли соседствовали с теплящейся надеждой на благосклонность небес к ней, сироте. И подумалось, что есть польза от слов тети: она должна быть готова к тому, чтобы принять и хороший, и худший расклад.

Освободилась назавтра пораньше после заседания, на котором начальство поздравляло коллектив, вошедший в число участников конкурса, претендующих на победу. Босс был в заграничной поездке и прислал телеграмму. Решено было встретить новогодний вечер в хорошем ресторане. Были неплохие предчувствия и у Кати, но еще оставались сомнения в победе. Позвонила Мите и встретилась с ним на площади, украшенной огромной елкой, ледяными скульптурами, зимними деревьями, расцвеченными электрическими огнями.

Зимняя кожаная шапка, из-под которой виднелся мех дымчатого цвета, соответствующая ей теплая куртка придавали Мите мальчишеский вид. Кате хотелось, чтобы он не был разочарован ее внешним видом, хотя полупальто на ней было из простенького меха, летящего покроя, но вязанные шапочка и шарф, такие привычные для нее атрибуты, имели вполне модную молодежную форму. Они не виделись ни разу после Костиного отъезда, и изменения в Кате Митя оценил после приветствия тем, что прикоснулся к ее щеке с выражением восхищения. Было ли оно притворным, Катя не поняла, да и отнеслась к этому равнодушно.