Я беременна, бывший! - Рин Скай Страница 24

– Лоя, зайдите! – раздается холодный голос Быстрицкого.

Боже, началось… Я вздыхаю, поспешно роюсь в ящике, опрыскиваю себя из флакона дорогих духов, что всегда храню на рабочем месте, беру пудреницу, поправляю макияж, и одернув юбку, спешу на зов любимого.

– Вызывали? – нежно улыбаюсь ему.

У меня идеальная улыбка и я не премину никогда ею воспользоваться. Чтобы белоснежность виниров не поблекла, я не пью ни чая, ни кофе, никаких других красящих напитков. Не ем никаких ягод и гадости типа свеклы. Я всегда идеальна и помню об этом каждую секунду времени.

– Дверь прикройте. – холоден со мной Быстрицкий.

Впрочем, он всегда холоден со всеми, кроме этой своей замарашки.

Плотно прикрываю дверь, подхожу к нему близко. Боже – он идеальный мужчина! В который раз мысленно провожу с ним все ночи в кровати! У меня за пять лет мужчины-то нормального не было, потому что все они проигрывают и рядом с Быстрицким не стоят! Мне нравится в этом мужчине абсолютно все, и я не понимаю, почему до сих пор он не разложил меня на своем директорском столе!

– Надеюсь, вы понимаете, зачем я вас вызвал, – начинает босс.

– Не совсем. – призывно улыбаюсь я.

– А ваши друзья из отдела снабжения и кадров еще не рассказывали вам? – проницательно поднимает он бровь.

Все-таки чуйка у мужика атомная! Иначе он не был бы таким успешным и богатым как сейчас!

– Вы же только что оттуда, не так ли? – продолжает пытать меня босс.

– Вы правы. – опускаю я глазки в пол, иначе сейчас наброшусь на него.

Ведь он такой строгий сейчас, такой мужественный! У меня аж дух захватывает от того, как именно он может меня наказать! Но за пять лет нашего с ним сотрудничества мы никогда не переходили никаких границ, и начинать эту игру сейчас глупо. Быстрицкий – скала.

– Я хочу сделать вам последнее предупреждение, – с каменным выражением на лице сообщает вердикт Быстрицкий. – Если еще один раз Лихвинцева пожалуется мне на ваше плохое к ней отношение, я уволю вас без сожаления!

Его слова бьют по мне наотмашь! Меня опаляет обидой и несправедливостью. Ведь пять гребанных лет я потратила на эту компанию и на Быстрицкого… и все это потерять?! И из-за кого, самое главное?!

Нет, Лоя, надо что-то предпринимать, и немедленно! Я не могу так просто всю эту ситуацию пропустить мимо себя.

Я смотрю на Быстрицкого в упор, на его взгляд полный ненависти и злости, а потом стремительно подхожу к нему, нарушая границы его личного пространства. Он насторожен в кресле, откидывается назад, от меня подальше.

Я же опускаюсь перед ним на колени, тянусь руками до ремня на его брюках.

– Просто скажите, как вам нравится! Я все сделаю! – с готовностью, глядя ему в глаза, действительно, готовая на все, произношу я.

– Немедленно встаньте!!! – орет на меня Быстрицкий, – Больно отбрасывая мои руки от ремня. – Вы – совершенно тупая дура! Если я раньше еще как-то сомневался в этом, то теперь отпали всякие сомнения!

Быстрицкий отъезжает на кресле подальше от меня. Вскакивает на ноги.

– Жду от вас заявление! Немедленно! – холодно добавляет он.

– Пожалуйста, не надо, умоляю вас! – как же тяжело мне даются эти слезы. – Я все поняла! Я Лихвинцеву больше вообще ничем не задену! И вас не побеспокою! Но не увольняйте, Руслан Александрович! Я же пять лет, верой и правдой вам и компании!

– Вы меня за кого тут держите? – холодно интересуется мужчина. – За мальчишку, которому голые ноги покажешь, и он простит все? Да сейчас! Я знаете сколько ног и всего остального за свою жизнь перевидал?! И ноги, со всеми остальными причиндалами – это последнее, чем меня может заинтересовать секретарша!

– Я поняла, – жалобно скулю, размазывая слезы и потекшие тени по лицу, – Никогда больше не переду границу, только не увольняйте!

– Покиньте мой кабинет! – ледяной тон мужчины заставляет меня осознать, что никакие женские уловки с ним не работают.

Я встаю с колен, оправляю короткую юбку. Выхожу из кабинета и лечу прямиком к Элеоноре Сергеевне. Она говорила что-то про успокоительные капли. Это – лучшее, что сейчас может мне пригодиться.