На поверхности - Серена Акероид Страница 24

Она болела.

Боже, она все еще выглядела больной.

Сбитый с толку, я остановился у дверей. Наш обычный распорядок состоял в том, чтобы встречаться в бассейне, а не в холле Центра.

Почему она не приходила плавать?

Неужели пришла сюда только для того, чтобы сказать, чтобы я убирался к черту из ее жизни?

Я нерешительно топтался на месте, не зная, смогу ли справиться, но затем Теодозия увидела меня, и я едва не упал на колени, когда наши глаза встретились.

Жара, который наполнил меня, было достаточно, чтобы дни холода навсегда остались в памяти. Теодозия вздрогнула, как будто тоже его почувствовала, и это непроизвольное движение заставило меня сдвинуться с места.

Подойдя, я упал на колени рядом с ней.

— Где, черт возьми, ты была? — выдохнул я, но она услышала боль, почувствовала беспокойство и потянулась, чтобы обхватить ладонями мои щеки.

— Я-я болела.

Мои глаза расширились, но быстрый взгляд подтвердил то, о чем я подумал ранее — она выглядела болезненной и бледной. Мне пришлось удержать себя от того, чтобы не упасть в ее объятия, потому что, господи, это было хорошо.

— Тебе лучше? — хрипло спросил я.

Теодозия слабо пожала плечами. Устало. И ее руки упали с моих щек, как будто она была слишком измотана, чтобы их удерживать.

— Не совсем. Но я знала, что ты будешь волноваться. — Она на секунду замолчала. — Я пыталась прийти раньше. Честно, — прошептала она.

Мое сердце билось в горле, но я принял недосказанность, — ощущая беспокойство?скорее откровенный ужас — просто кивком. Я ни за что не собирался говорить, что чувствовал, будто схожу с ума, не имея с ней связи.

Теодозия бы решила, что я спятил, и теперь, когда я, наконец, увидел ее, мне не хотелось ее напугать, потому что если бы она подумала, что я странный или навязчивый, то, возможно, на самом деле стала бы избегать меня. А я был не согласен потерять связь с ней. Не смог бы обойтись без этого.

Господи, что, черт возьми, со мной не так?

Взяв ее руку в свою, я повернулся и опустил рюкзак на пол.

Теодозия нахмурилась, глядя на то, как я одной рукой пытаюсь расстегнуть молнию.

— Используй обе руки, — пробормотала она, но мои пальцы сами собой крепче сжали ее руку.

Я не отпущу ее.

Пока нет.

Черта с два.

Было неудобно, пока Теодозия не прижала свободную руку к сумке и не помогла мне. Когда я вытащил телефон, новый, все еще с защитной пленкой, она посмотрела на него, затем на меня и протянула ладонь.

— Спасибо, — пробормотала она, и я прерывисто вздохнул с облегчением.

— Никаких споров?

Я вроде как ожидал, что придется заставить ее взять его, но на шестой день, чувствуя себя на грани нервного срыва, я должен был действовать. Должен был сделать что-то упреждающее, и купить ей телефон казалось правильным решением. Когда все разрешится, я надеялся, что такая ситуация больше не повторится.

— Никаких споров, — подтвердила Теодозия. Снова задрожав, пробормотала: — Мне действительно нужно вернуться в постель. Я просто… Это первый день, когда я смогла встать и прийти к тебе.

В моей голове творилась полная неразбериха. Я ощущал радость от того, что был рядом и одновременно пребывал в ужасе от того, что Теодозия была вынуждена пройти весь этот путь, чтобы добраться до меня. Но еще я чувствовал облегчение.

Какофонию чувств смогла заглушить только тяжелая пульсация моего сердца.

— Тебе холодно? — спросил я, не зная, что заставило спросить об этом, но мне просто нужно было знать.

Она вздрогнула.

— Да. Уже неделю.

Это было безумием. Возможно, холод, который я чувствовал, был связан с ней?

Нет.

Это было невозможно.

Верно?

Но ничего из этого не казалось возможным. Может, я действительно сходил с ума?

Впрочем, это не мешало мне заботиться о ней, изучать ее.

— Я знаю, что тебе нужно вернуться домой, и я отвезу тебя туда. У меня есть деньги на такси. Но я хочу, чтобы ты вошла в бассейн.

Она покачала головой.

— Нет, Адам, — слабо прошептала она, — у меня нет сил.

— Тебе не обязательно плавать. Правда. Просто, пожалуйста, зайди в воду.

Под глазами Теи залегли глубокие тени, а взгляд казался затравленным, даже когда она смотрела на меня с благоговением, которое невозможно было подделать.

Мне не нравилось то, что нам придется расстаться для того, чтобы она смогла войти в женскую раздевалку, но я был полон решимости затащить ее в воду.

Я не понимал, что, черт возьми, происходит, но каким-то образом знал, что она почувствует себя лучше, как только окажется в бассейне, потому что это произошло со мной. Еще я чувствовал себя лучше, когда принимал душ.

Протянув руку, я погладил большим пальцем ее впалую щеку. Теодозия и так была худощавой с рельефными от тренировок мышцами, но теперь? У нее не было ни грамма лишнего веса.

Я хотел заботиться о ней, хотел наполнить её желудок едой, но мои возможности были ограничены.

Тея прерывисто вздохнула и пробормотала:

— Я скучаю по бассейну.

Зная, как она любит плавать, я прекрасно понимал, как она скучала по плаванию после недели вынужденного отсутствия.

— Просто не торопись. Не переодевайся слишком быстро.

— Я не взяла купальник, — пробормотала она.

— Я могу купить один в здешнем магазине.

Она вздрогнула.

— Ты слишком много тратишь на меня.

— Я бы потратил еще больше, если бы мог, — искренне ответил я, подчеркивая каждое слово.

Наши взгляды встретились, и глубина тоски по ней коснулась моих костей.

Это было похоже на упыря, который словно цеплялся за меня, призрака, которого я не видел, но мог только чувствовать.

Неделя измотала меня, вывернула наизнанку, превратила в рваный беспорядок, но сейчас? Здесь? Я мог дышать.

И мне нужно было о ней заботиться.

Нужно было, чтобы она почувствовала себя лучше.

Это желание внутри меня было настолько сильным, что заставило подняться на ноги и направиться к парню за стойкой, мысли о котором перескочили с того, что он просто охренительно странный к тому, что я чувствую ненависть к нему за то, что он отказывался мне помочь.

— Мне нужен купальник, — потребовал я, доставая из кармана несколько купюр.

Он шмыгнул носом, еще раз высморкался — да сколько же соплей в голове у этого ублюдка? — а затем вышел из своей пуленепробиваемой кабинки и направился к стеклянному прилавку-витрине с теми немногими предметами, которые продавались в Центре.