Бракованная - Юлия Резник Страница 24

Не смотря на то, что Вету навещали друзья, донимал осмотрами Коган и подосланные им медсёстры, у неё один чёрт оставалась масса свободного времени. В палате имелся телевизор, который Сандалова не смотрела из принципа, а больше ей нечем было заняться. Поэтому Вета бродила по гулким больничным коридорам. Ловила обрывки чужих разговоров и вглядывалась в лица в попытке угадать историю каждого встретившегося ей на пути человека. В своих гуляниях она заходила всё дальше – пижама и домашние тапочки служили Вете пропуском и позволяли беспрепятственно бродить по всем отделениям. Никто не спрашивал, что она здесь забыла и куда направляется. В таком наряде ее везде принимали за свою.

В очередном своём вояже Вета случайно набрела на отделение патологии новорождённых. За стеклом в больших инкубаторах лежали крошечные пациенты. С такого расстояния малюток, конечно, было не разглядеть. Так, только шапочки видно. Ярко-жёлтую у одного малыша, ещё розовую и зелёную. Всего Вета насчитала пять деток. С замершим сердцем она прижалась носом к стеклу, чтобы рассмотреть и тех малышей, что лежали дальше всего от входа. Кто это были? Мальчики? Девочки? Почему так вышло, что они очутились в таком невесёлом месте? Кто виноват? Непутёвая мать? Или рок? А может, врач, который вёл роды?.. Врачебная ошибка – дело такое.

Не обращая никакого внимания на притаившуюся у стекла Вету, туда-сюда сновали люди. Медсёстры, врачи, пациентки… Кто-то заходил в бокс, сверял показатели с картой, и выходил, всё время куда-то спеша. Кто-то, как и она, неподвижно застывал у стекла, наблюдая за происходящим. Вероятно, это были мамочки, переживающие за своих чад. Или другие родственники.

– Виолетта?

– Сара Измайловна? – Вета обернулась и округлила глаза. – А вы здесь какими судьбами?

– Я? – изумилась мать Когана. – Я этим отделением заведую последние двадцать лет, деточка.

– Да-да, конечно. Я знаю.

Сандалова вообще много знала о Саре Измайловне, как, впрочем, и обо всех родителях своих школьных друзей, в чьих домах прошли их детство и юность. Например, родители Быкова до того, как Роман разбогател, были простыми работягами, отец Мариам – держал ресторан «У Рубена», мать Юльки – занимала должность директора в их школе, и оттого её все, за исключением разве что Веты, немного побаивались. Саму же Сандалову необъяснимым образом напрягала стоящая напротив неё огромная женщина. Было у неё ощущение, что та недолюбливает её едва ли не с детского сада.

– А вот что здесь делаешь ты?

– Лечусь. В другом отделении, – не желая вдаваться в подробности, Вета махнула рукой за спину. Чёрный взгляд Сары Измайловны прошёлся по её тонкой фигуре, и Вета поёжилась, как будто этот взгляд был явственно ощутим.

– В патологии беременности?

– Нет. В гинекологии.

– Хм…

Сара Измайловна нахмурилась, отчего её густые брови сложились в одну. Выглядело это довольно пугающе. Наверное поэтому в Вете возникло непреодолимое желание хоть как-то задобрить мать Тама. Ну а как это сделать, догадаться было нетрудно. Конечно же похвалив сына!

– Меня оперировал Тамерлан. Вот уж кто врач от бога. Вы, наверное, страшно горды, что он столько всего добился.

– Его достижения ни черта не стоят, пока он остается здесь! Вот сколько раз я ему говорила – Кеша, езжай в Израиль! В Америку, куда угодно. Тебя ж с руками везде оторвут. А он сидит в провинциальной больнице… А всё почему?

Вета сглотнула, чтобы смочить вдруг пересохшее горло:

– Может, он любит родные края. И ничего другого ему не надо.

– Ага. Как же. Если он кого-то и любит, то… – не договорив, Сара Измайловна резко сменила тему: – Так что он тебе делал, говоришь?

– Да так, мелочи. Я, пожалуй, пойду. Не думаю, что мне можно долго оставаться на ногах. Была рада повидаться.

В ответ Сара Измайловна удосужилась лишь кивнуть. Её тяжёлый, придавливающий к земле взгляд Вета ощущала всю дорогу, пока не свернула к лестнице. Ну и чего та на неё пялилась, интересно?

Между тем в столовке при отделении заканчивался обед. Есть баланду, которой кормили в больнице, Вета так себя и не заставила. Но поскольку возвращаться в палату ей не хотелось, она взяла какао, пресную булочку и устроилась за самым дальним столом, который был отгорожен от общего пространства огромной, разросшейся в деревянной кадке китайской розой.

– Ну ты чего? Ты чего, Светка? Не плачь!

– Н-не могу. Сил уже нет никаких, Зина Петровна. Так она меня достала, что хоть в петлю! – пожаловалась девица и громко высморкалась. Вета навострила уши. Было жуть как интересно, хоть и неприлично, подслушивать не предназначенные для чужих ушей разговоры.

– Ну, а ты как хотела? У Светланы Савельевны на нашего Кешеньку были свои далеко идущие планы. А ты, когда лезла старшей наперерез, чем думала, м-м-м?

– Я думала, что они расстались! Она же старая совсем.

– Кто? Светлана? Тоже мне – старая. Ей сорок три всего. Тогда мне, исходя из твоей логики, уже вообще на покой пора?

– Ну что вы, Зина Петровна, я не о том, вы же знаете. Вы у нас вообще женщина в самом соку. А вот Светлана Савельевна… Это и не женщина вовсе. А сущий дьявол.

– А вот и нет. Ты бы сама как поступила на её месте?

– Не знаю! Но точно никого не стала бы третировать.

– Ты на Светку-то не серчай. Уж если кто и виноват в произошедшем, то это наш заведующий. Врач он от бога, но сколько девок попортил! Тьма. И никак не остановится, вот напасть. Так что ты, милочка, закати губу. И если он тебе знаки внимания оказывает, не думай, что они хоть что-то да значат. Ты – новенькая, надо было сразу тебя предупредить, какой он у нас любвеобильный. Да только кто ж знал, что ты так быстро ему уступишь.

– Я не уступала!

– Ага. Как же. Ой-ёй! Времечка-то сколько! А у меня ещё конь не валялся… Ну надо же! Всё, вытирай сопли и возвращайся к делу. Даю тебе десять минут.