Порочная страсть - Колин Маккалоу Страница 24

– Да, я согласна: на войне мучительнее всего нестерпимая монотонность, дни сливаются в одну серую массу. В отделении «Икс» та же беда. Нам всем приходится тяжело: и мне, и пациентам. Я предпочитаю работать с утра до вечера и вести палату одна, иначе сама сошла бы с ума. Что до мужчин, физически они вполне здоровы и пригодны к труду, вот только лишены такой возможности. Труд пошел бы на пользу их психическому здоровью, но здесь нет для них никакой работы. – Сестра Лангтри улыбнулась. – Впрочем, совсем скоро мы все отправимся по домам.

Майкл знал, что обитателям барака не слишком хотелось возвращаться домой, но промолчал, шагая рядом с сестрой мимо госпитальных построек. Онор же вдруг пришло в голову, что идти с ним легко и приятно. Он не склонял перед ней почтительно голову при разговоре, как Нил, не рисовался, как Люс, и не забивался в свою раковину, как Наггет, напротив: держался естественно и дружелюбно, как равный с равной. Пожалуй, это было непривычно, но приятно.

– Вы уже решили, чем займетесь после войны, Майкл? – спросила Онор, сворачивая с дорожки, что вела к отделению «Икс», на тропинку между двумя заброшенными бараками.

– Да: буду работать на молочной ферме. У меня триста акров земли близ Мейтленда в пойме Хантера. Сейчас там хозяйничает моя сестра с мужем, но они с радостью вернутся в Сидней, когда я приеду домой и возьму дело в свои руки. Мой зять – горожанин до мозга костей, но когда настало время делать выбор, решил, что лучше доить коров и вставать с петухами, чем носить военную форму и лезть под пули.

Майкл презрительно фыркнул, и Онор догадалась, что он не слишком любит этого самого зятя, но предпочла не акцентировать на этом внимание.

– О, в «Икс» появился еще один сельский житель! Значит, теперь мы в большинстве. Нил, Мэт и Наггет горожане, а нас, деревенских, с вами уже четверо.

– Откуда вы?

– У моего отца имение неподалеку от Ясса.

– Но вы переехали в Сидней, как Люс?

– Да, но не как Люс.

Майкл искоса взглянул на нее и усмехнулся:

– Простите меня, сестра Лангтри.

– Лучше уж зовите меня сестрицей, как все остальные. Рано или поздно вы все равно последуете их примеру.

– Ладно, сестрица.

Они поднялись на холмистое песчаное взгорье, которое, оплетенное, словно паутиной, длинными корнями жесткой травы, утыканное тонкими ровными стволами кокосовых пальм, обрывалось над берегом океана, и там остановились. Краями платка Онор играл легкий ветерок.

Майкл вытащил из кармана кисет с табаком и по-деревенски присел на корточки, а она рядом с ним опустилась на колени, стараясь не набрать песка в форменные ботинки.

– Когда я вижу нечто подобное, то почти готов примириться с этими островами, – скручивая папиросу, задумчиво проговорил Майкл. – Поразительно, правда? Стоит только подумать, что не выдержишь больше ни дня в этом аду, где нет ничего, кроме комаров, грязи, пота, дизентерии и «тройной раскраски» ^[10], как просыпаешься, и настает самый прекрасный день из всех, что посылал на землю Господь, или глазам открывается такое вот чудо, а может, случается что-то еще, и ты говоришь себе: уж не так все и плохо!

С возвышенности открывался изумительный вид на берег, короткую прямую полосу песка цвета соли с перцем, более темную у самой воды, где отлив обвел ее мокрой каймой, и совершенно пустынную. Похоже, это был край длинного мыса – слева земля обрывалась, и за той чертой небо сходилось с океаном, а справа на берег наступало мангровое болото. Из низины тянуло гнилью. Вода напоминала белый холст, чуть тронутый широкой кистью художника: бледно-зеленая, гладкая как стекло, невозмутимо спокойная. Вдали из воды выступал риф, и белая пена прибоя вздымалась, словно опахало, скрывая горизонт.

– Это пляж для пациентов, – пояснила сестра Лангтри, присев на корточки. – По утрам ходить сюда не разрешается, поэтому здесь никого нет, но после обеда, с часу до пяти, берег всегда в вашем распоряжении. Я не смогла бы привести вас сюда позже, потому что в дневные часы пляж закрыт для женщин. Это позволяет армии экономить, иначе пришлось бы выдавать всем купальные костюмы. Санитары и младший командный состав приходят сюда поплавать или позагорать в те же часы. Для меня этот пляж – настоящее спасение: отвлекает пациентов. Не будь его, они никогда бы не поправились.

– А у вас есть свой пляж, сестренка?

– Он на другой стороне мыса, но нам не так повезло, как вам: матрона решительно не одобряет купание без одежды.

– Старая брюзга.

– У офицеров, включая и врачей, есть собственный пляж. Он на нашей стороне мыса, но отделен небольшой косой. Пациенты-офицеры могут купаться как здесь, так и там.

– А офицеры носят купальные костюмы?

Сестра Лангтри улыбнулась.

– Мне не пришло в голову спросить. – Сидеть на корточках было неудобно, и Онор, взглянув на часы, воспользовалась этим как предлогом подняться. – Нам лучше вернуться в отделение. Сегодня матрона не явится с обходом, но я еще не научила вас укладывать москитную сетку. Мы как раз успеем попрактиковаться часок до обеда.

– Это не займет так много времени: я быстро учусь, – возразил Майкл.

Ему не хотелось уходить отсюда и не хотелось прерывать приятное, искреннее, дружеское общение с этой женщиной, но она покачала головой и зашагала прочь от берега, так что пришлось последовать за ней.

– Поверьте, даже часа вам не хватит, понадобится куда больше времени. Вы еще не пробовали уложить сетку правильно, а это очень непросто. Если бы я не знала наверняка, чем это обернется, предложила бы полковнику Чинстрепу использовать драпировку матроны как тест для оценки мыслительных способностей.

– Как это? О чем вы? – Майкл догнал сестру, отряхивая брюки от песка.

– Некоторые пациенты в нашем бараке до сих пор не справляются с этим – например Бенедикт. Мы все пытались его научить, да и сам он очень старался, но так и не смог освоить все премудрости, хотя его и не назовешь тупым. У него выходят самые причудливые и неожиданные вариации, но уложить сетку так, как того требует матрона, он не в силах.

– Вы прямо и откровенно говорите о каждом, верно?

Сестра Лангтри остановилась и серьезно посмотрела на него.

– Иначе просто нельзя, Майкл. Нравится вам это или нет, теперь вы один из нас, до тех пор пока все мы не разбредемся по домам, даже если вам кажется, что отделение «Икс» – неподходящее для вас место и что вам никогда не ужиться с другими пациентами. Вы вскоре убедитесь: здесь мы не можем позволить себе такую роскошь, как эвфемизмы.

Он кивнул, но ничего не сказал, только взглянул на сестру так, словно вдруг увидел ее другими глазами и оценил по-новому, словно теперь она вызывала у него больше уважения, чем еще накануне.