Помоги остаться с тобой - Джанис Мейнард Страница 24

– Ты в порядке?

Он кивнул.

– Извини, задумался.

– Надеюсь, не о делах, – поморщилась она.

Джонатан заставил себя улыбнуться, хотя улыбка получилась натянутой.

– Я говорил, что у моего приятеля есть прогулочный катер с каютой… маленькая яхточка? Я подумал, что будет приятно выйти в море.

– Я с радостью, – оживленно воскликнула Лизетт.

Они оставили джип на боковой улочке и пешком дошли до марины. После коротких формальностей они переоделись в крохотной раздевалке и вскоре уже выходили из гавани в открытое море. Примерно через полчаса ходу Джонатан заглушил двигатель и предоставил катеру дрейфовать.

Лизетт огляделась по сторонам.

– Ты бросишь якорь?

– Нет, здесь слишком глубоко. Хочешь чего‑нибудь выпить? Мне кажется, тебе лучше уйти с солнца. Твой очаровательный носик порозовел.

– Ты таким образом намекаешь на секс? – спросила Лизетт, усаживаясь на диван.

– Предупреждаю, – сказал он, протягивая ей бутылку воды, – койки здесь узкие.

Лизетт устремила взгляд на гавань вдали.

– Как здесь красиво! – Она встала, подошла к Джонатану и обняла его.

На небе не было ни облачка. Единственный шторм, что им грозил, был его личный – шторм его страсти. Прижимая Лизетт к себе, он вдруг ощутил желание бороться за свое будущее. Только какой в этом смысл? Попытка спастись от неизбежного доставит им еще больше боли. Уж лучше оставаться на том курсе, что он выбрал. Жить полной жизнью все те дни, что ему отпущены. Любить свою жену. Холить и лелеять ее. А если от этой любви появится ребенок, то он станет гораздо более важным наследием, чем судоходная компания.

Лизетт ушла вниз, а Джонатан вдруг вспомнил детство. Им с Хартли еще не было пятнадцати. Их приятель разрешил им взять на полдня парусную шлюпку. Оба были опытными мореходами, но внезапно разразился шторм. Океан превратился в разъяренного зверя. Им с большим трудом удалось добраться до причала. Близость гибели ошарашила обоих. Если бы рядом не было Хартли, он наверняка утонул бы. А сейчас, когда он умирает, его близнеца нет рядом.

Джонатана охватила горечь. Зачем хранить в сердце обиду на брата? Это выматывает и не дает результата. Книгу Хартли он закрыл очень давно. Теперь у него нет брата.

На палубу поднялась Лизетт, и он смахнул с себя грусть.

– Я проверила койки, – сказала она. – Они вполне подходят. – Она сняла с себя платье и верх купальника. – Давай по‑быстрому. Уверена, это входило в твой список обязательных дел.

Джонатан залюбовался ее кокетливой улыбкой. Неужели она думает, что у него есть возражения? Он зафиксировал штурвал.

– Пять минут, – сказал он и вгляделся в горизонт. – Мы тут одни. Никакой опасности не вижу. Ну что, женщина, – обратился он к жене. – Иди вниз, я за тобой.

Они были возбуждены, поэтому знали: пяти минут им хватит. Лизетт сняла плавки и легла на ближайшую койку. Но Джонатан медлил.

– В чем дело? – спросила она.

– Черт побери, презервативов нет.

– А, – произнесла она, стараясь скрыть разочарование. – Что ж, подождем.

Внутри Джонатана шла борьба. Есть один способ доказать Лиззи свою любовь: дать ей ребенка, которого она хочет. Но как же больно от мысли о том, что он не увидит собственного малыша! И еще больнее от сознания, что он не сможет дать Лиззи ту любовь, которую она заслуживает.

– Джонатан? – Она приподнялась на локте.

– Ты все еще хочешь ребенка? – наконец решился он.

Она побледнела как полотно.

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – твердо ответил он.

Ее лицо осветилось улыбкой.

– Да, Джонатан, хочу!

– Ладно, тогда этим и займемся.

Узкая койка ограничивала их возможности, поэтому он лег на свою жену и медленно вошел в нее.

– Боже, – прошептал он.

Она с нежностью убрала упавшие ему на лоб волосы.

– В чем дело, Джонатан? Расскажи мне.

Он поцеловал ее в нос, в мягкие губы.

– Я никогда не был с женщиной вот так. Чтобы полностью чувствовать ее.

– А мне нравится, – призналась она.

Он задвигался в ней, и она застонала. Эти стоны только сильнее распалили его. Отсутствие рукотворных преград сделало наслаждение особенно острым. Он кончал долго, пока не ощутил полное опустошение. Крики Лизетт прозвучали для него будто в тумане.

Отдышавшись, Джонатан почувствовал тоску. Он обожает свою жену и не желает отпускать ее от себя. Никогда. Разве он может представить, что однажды рядом с ней появится другой мужчина и будет жить той жизнью, что должен был прожить он, Джонатан? Разве он может потерять все, что ему дорого?

Он приподнялся над ней и чмокнул в пупок.

– Мне нужно наверх, убедиться, что на палубе все в порядке.

Она кивнула:

– Иди. А я останусь здесь и буду предаваться воспоминаниям.

Он оделся и с явной неохотой стал подниматься наверх. На палубе ничего не изменилось. Солнце продолжало светить, море продолжало покачивать яхту.

Но для него изменилось все. Он будет бороться! Ему захотелось рассказать о своем решении Лиззи, вселить в нее надежду. Доказать ей, что у них настоящий брак, а не сделка. Однако что‑то удерживало его. В бизнесе он всегда выступал с новой инициативой только после того, как изучил ее со всех сторон. И сейчас он решил поступить так же.

Джонатан завел двигатель.

Лизетт поднялась на палубу и, стоя рядом с мужем, стала собирать волосы в хвост.

– У нас достаточно топлива?

Он посмотрел на приборную панель:

– Да. А что?

Она вздохнула и прижалась щекой к его плечу.

– Мне хочется, чтобы мы полетели быстро‑быстро.

– Всегда к вашим услугам, мэм, – ответил он. – Только дай мне слово, что будешь крепко держаться за поручень. Я не хочу потерять тебя.

– Ты меня никогда не потеряешь, Джонатан Тарлтон, – с озорным видом ответила она. – Я твоя до последнего заката. А теперь вперед!

– Вперед! – радостно рассмеялся он.

Стрелки на приборной панели отклонились вправо. В лицо ударил на удивление холодный ветер.

– Еще быстрее?! – прокричал он.

Она кивнула.

Он прибавил газу, чтобы его любимая жена почувствовала себя летящей.

Шли секунды. Минуты. Джонатан был сосредоточен. Одно неверное движение означало гибель. Однако он держал скорость в разумных пределах и уверенно направлял катер по курсу. Заметив, как быстро падает уровень топлива, он понял, что пора возвращаться, но решил еще чуть‑чуть продлить восторг.