Жена киллера - Алина Уокер Страница 24

Утром после обработки шва, Виктор присел рядом со мной с расчёской в руках.

— Надеюсь ты себя чувствуешь сегодня хотя-бы немного лучше чем вчера, — зубцы прилегли к моей голове, Виктор осторожно стал расчесывать пряди моих волос, — Не больно?

Я отрицательно покачала головой.

— Алекса, поговори со мной. За утро ты не проронила ни словечка.

Я молчала, молчание сковывало меня. Мне так хотелось закричать о своём горе, я никак не могла принять факт своей беспомощности. Я ведь по характеру очень самостоятельный человек, а тут мне просто обрубили все концы. Дело дрянь.

— Мин лилия, скажи мне хотя-бы пару слов. Может стоит начать работу с психологом? Ты только скажи, я все сделаю.

— Виктор. Угомонись, все хорошо, мне нужно время привыкнуть. Ты все время называешь меня мин лилия или мин кэра. Что это означает? — выгнув бровь, я повернула голову на мужчину.

Виктор расплылся в улыбке, слегка коварной, но с нотками добра и облегчения. Мужчина грациозно положил расчёску на тумбочку и присел напротив меня.

— Мама русская, а папа швед. Только вот мама предпочла оставить мне свою фамилию после развода с отцом.

— Так это шведский? — удивленно спросила я.

— Да, что в переводе означает моя лилия и моя дорогая, — Виктор потрепал меня по волосам и улыбнувшись, вышел из спальни.

Раззинув рот я сидела около минуты. Нужно было лучше учить языки, а впрочем…Если он меня так называет, это что-то значит?

Виктор сам по себе очень закрытый человек, никогда не распространяется. Я заметила, что он держит свою планку постоянно где бы не находился, конечно можно исключить ту ситуацию со мной в больнице. Я ни разу не видела чтобы он смеялся или просто говорил на какую-то свободную тему. Он словно живёт по шаблону, но это ведь плохо. Какой смысл от такой жизни?

— Итак, мин лилия, пора завтракать, после у тебя массаж и прогулка, — Виктор присел на край кровати, — Сегодня на завтрак у тебя найвкуснейшая каша, — с издевательским смешком, протянул он.

— Нравится подкалывать меня? Каша так каша, — я открыла рот.

— Ты такая милая когда злишься, прям загляденье, — продолжал Виктор.

— Хорош сюсюкаться со мной! Ты меня этим бесишь, — прожевывая не очень вкусную овсяную кашу, сказала я.

— Хорошо, я могу стать таким же страстным и харизматичным романтиком как и раньше, но тогда не уверен что ты будешь одетая, неголодная и расчесанная, — ответил Виктор, слегка дуя на кашу в ложке.

А ведь он прав. Чего я вообще командую? Я должна быть ему благодарна.

— Можно я не буду есть? Каша ну совсем не очень, — прикусывая щеку, виновато, сказала я.

Как будто я сама готовила эту кашу.

— Что прям совсем не нравится?

Я покачала головой.

Виктор попробовал кашу и моментально скривился.

— Согласен, вообще не о чем. А ведь этим пичкали мою дочь. Почему я только раньше не обратил на это внимание? — мужчина отставил тарелку в сторону, — Чего бы тебе хотелось?

Я хорошо подумала прежде чем ответить. Вроде и сладкого не хочется, но и солёного не особо.

— Ммм, хочу тост с авокадо, — на моем лице появилась улыбка.

— Что я вижу. Александра Борзова решила одарить меня своей улыбкой? Тост с авокадо, так тост с авокадо. Подожди немного, — Виктор легонько щёлкнул меня по носу и вышел из спальни.

После завтрака, я ожидала прихода массажиста, но в спальню зашёл Виктор.

— Ты? — выгнув бровь спросила я.

— Тебе нужно всего лишь разминать мышцы, это я и сам могу делать, — Виктор расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и закатил рукава.

— Может не надо? Я и сама отлично, — мой голос почему-то дрогнул.

Виктор смотрел на меня с неким удивлением.

— Я не буду тебя трогать, это будет всего лишь лёгкий массаж, я обещаю. Александра, у меня нет никакого влечения к тебе, пока ты в таком состоянии.

— Потому что я как кусок недобитого мяса? — с прищуром спросила я.

Мужчина закатил глаза.

— Какая же ты дура. Я таких ещё в своей жизни не встречал. Какой смысл, Алекса? Чего ты от меня добиваешься!? Я все делаю для тебя, что мне ещё нужно сделать!? — голос Виктора громыхал на всю спальню, у меня появилось лишь одно желание.

— Уйти… — тихо прошептала я.

— Что? — взгляд зацепился за меня.

— Если ты так хочешь помочь мне, просто найми сиделку. Мне противно видеть как ты сюсюкаешься. Я знаю что я тебе противна. Я больше чем уверена, что я вызываю у тебя отвращение. Об этом ты мечтал? Таскаться с незнакомой девушкой от туалета и до кровати!? — мною овладела истерика.

Я хотела рушить все что находилось вокруг меня, но не могла и от этого истерика ещё больше. Противно когда в тебе видят только объект поддержания.

— Отвращение!? Ты вообще нормальная!? Я просто не хочу наступать на те же грабли, что и моя мать, Алекса. Или ты думаешь они развелись из-за банальной причины? Нет. У моего отца отказали ноги после аварии, за ним нужен был вечный уход, а мама ушла. Она бросила его. Мне было всего 10, я ничего не мог сделать, кроме как приходить по выходным и помогать ему с уборкой. Я был маленьким ребёнком, который зарабатывал деньги в подворотнях, чтобы хоть чем-то порадовать его. А в итоге что? Уход матери очень плохо повлиял на его здоровье, он умер через два года, — каждое его слово было с запинкой. На лбу взулась венка, его грудь распирало от нехватки воздуха.

Пелена злости на саму себя подбила меня на ещё большие эмоции. Я расплакалась.

— Пойми, я хочу помочь тебе. Как никто другой, хочу этого. Потому что сейчас я уже не вижу никакого другого смысла. Если я брошу тебя это будет значить, что я недалеко ушёл от неё. А мне этого очень не хочется, — Виктор присел рядом со мной на корточки, его пальцы прошлись по моему лицу, собирая каждую слезинку, — Прекрати, я ненавижу слезы. Особенно твои. Держи себя в руках.

Я прикрыла веки. Она стали тяжёлыми, мне не хотелось вновь открывать их. Хотелось лечь и забыться. Я была словно маленьким ребёнком, мечту которого не исполнили, а сейчас она лишь одна, научиться жить так как есть.

— Давай я немного разомну тебя, а потом выйдем прогуляться.

— Выйдем? Смешная шутка, достаточно просто открыть окно. Я не сяду в инвалидную коляску, никогда, Виктор, — я приоткрыла глаза, Виктор разминал мои ноги, я ничего не чувствовала, поэтому не могла расслабиться или наоборот встать вштики.