Люблю тебя врагам назло - Татьяна Никандрова Страница 24

— Значит, после еды опять пойдете учиться? — Елена Федоровна потрепала Павлика по волосам.

— Вообще-то мы хотели прогуляться, — ответил я за Корчагина. — У меня лично мозги уже плавятся от цифр и формул. Ты не хочешь проветриться, Паш?

— Эм… Ну, хорошо, — нерешительно отозвался он.

Поблагодарив Елену Федоровну за обед, мы вернулись в комнату Павлика, и он стал одеваться. Собирался Корчагин долго и нудно, будто девчонка. Смотрел на градусник за окном, совещался с матерью по поводу того, что ему надеть, и несколько раз спросил меня, не сильный ли на улице ветер.

Я еле дождался, когда Павлик наконец оденется. Ну как можно столько копаться?

Мы вышли на улицу, и прохладный осенний ветер дунул нам в лицо. Небо было грязно-серого цвета, солнце едва проглядывало сквозь тяжелые тучи, растительность приобретала багрово-золотистый оттенок — типичный октябрьский денек.

— Чем займемся? — с опаской поглядывая на меня, спросил Павлик.

— Сейчас покурю, потом решим, — отозвался я, вытаскивая из кармана куртки сигареты.

— Ты в курсе, что каждая сигарета сокращает твою жизнь на пять с половиной минут? — осуждающе произнес Корчагин.

— Ой, Павлик, давай без нравоучений, я все знаю, вон, Минздрав уже предупредил, — я ткнул пальцем в пачку сигарет, на которой были изображены отвратительного вида легкие. Очевидно, они принадлежали заядлому курильщику.

Порой я задумывался, почему я курю. Зависимость? Скорее всего. Мог бы я бросить? Думаю, да. Хотел ли я бросать? Наверное, нет. Я знал, что сигареты — это наркотик, что они вредны и из-за них можно откинуть коньки раньше времени. Но, мне казалось, все эти болезни могут случиться с кем угодно, но только не со мной. Я привык к ужасным картинкам на пачках сигарет и уже не обращал на них внимания.

Короче говоря, между "знать" и "понимать" есть огромная разница. Можно владеть большим количеством информации, фактами, но не осознавать их смыла и значения. Вот, наверное, почему я продолжал курить. Я знал, что это плохо, но не понимал этого.

Утолив жажду никотина, я предложил Павлику прогуляться, и мы забрели в пустой двор, где были неплохие турники. Повинуясь порыву, я подскочил к перекладине и выполнил на ней подъем с переворотом.

Помнится, в прошлом году мы с Севкой часами торчали на турниках, пытаясь выполнить на них различные штуки-трюки. Тело тут же вспомнило забытый навык.

— Ого, какой ты сильный, — восхищенно протянул Павлик и, подойдя к турнику, оперся на него.

— Чего встал? Давай подтягивайся, — скомандовал я.

— Я… Я не могу, — тихо ответил он.

— Чего? — я соскочил на землю. — Ни разу? Павлик, ну ты мужик или нет?

— При чем тут мужик или не мужик? — вспыхнул Корчагин. — Я же тебе говорил, у меня астма!

— Астма-астма, чего заладил? Отговорки это все. Даже с астмой люди раз по десять подтягиваются. Хватай давай перекладину!

— Я никогда раньше не пробовал, — неуверенно ответил он. — Вдруг приступ начнется?

— У тебя баллончик с лекарством с собой?

Павлик кивнул.

— Ну начнется, брызнешь. Оно же помогает. К тому же, раз ты никогда не пробовал, так может статься, что турник — это прям твое, — сказал я, подходя к Корчагину. — Глядишь, накачаешься, и Наташка тебе даст.

Павлик одарил меня укоризненным взглядом.

— Только не говори, что не думал об этом. Наверняка, в мыслях ты ее уже во всех позах, — расхохотался я.

— Все-все, Калашников, я согласен, — Павлик подпрыгнул и повис на турнике.

— Ну вперед! — подбодрил его я.

Но Корчагин продолжал висеть, подергивая ногами. Видимо, именно так выглядела первая попытка подтянуться у человека, который никогда этого не делал.

— Так, все ясно, — я похлопал одноклассника по плечу. — Давай начнем с чего-то попроще.

Я подошел к самому низкому турнику, обхватил руками и опустился под него, вытянув ноги. Затем стал подтягиваться в такой позе.

— Вот так, понял? — спросил я, глядя на Павлика. — Раз-раз, причем стараешься подтянуться как можно выше, за подбородок.

Утвердительно покачав головой, Павлик занял мое место и принялся исполнять показанное мной упражнение. Облегченный вариант получился у него гораздо лучше. Хотя вид у него был такой, будто он тягает стакилограммовую штангу: зубы сжаты, глаза на выкате, на лице застыло напряжение.

— Молодчик! — похвалил я. Когда сможешь в таком варианте раз двадцать-тридцать подтянуться, пойдем дальше. Ты как себя чувствуешь? Жив?

Павлик улыбался и тяжело дышал, но приступа вроде не было.