Принц Генри - Эмма Чейз Страница 24

Она хихикает, беря меня за руку, разворачивается… и сталкивается с Ванессой Стил.

«Нет».

– Вы, двое, были просто великолепны, и надеюсь, вы хорошо провели время. Либби, после твоего горячего свидания с тренировкой ты нужна нам в гримерной – обновить прическу и макияж.

«Ну твою ж мать, а…»

– Генри, а тебе нужно принять душ и переодеться к следующему свиданию, ближе к вечеру, – она постукивает по запястью. – У нас плотный график.

М-да, вот меня и отымели по-королевски. Динамо как есть.

Либби выглядит настолько же разочарованной, как я себя ощущаю. Она игриво касается ворота моей футболки.

– Позже, да?

Киваю, и она коротко чмокает меня в щеку.

За ее спиной в отдалении вижу фигуру, которая привлекает мое внимание. Прищуриваюсь, всматриваясь. Она одна, в безразмерной футболке и черных легинсах. Кажется, она повторяет серию упражнений из каких-то боевых искусств, и ей это отлично удается. Как раз в тот момент, когда я понял, кто это, Либби замечает и тоже оборачивается.

– Сара владеет айкидо, – говорит она. – И весьма неплохо.

Когда Ванесса уводит Либби прочь, я ненадолго задерживаюсь здесь.

Наблюдаю.

* * *

Ближе к вечеру у меня свидание с Корделией Оминсмитч – прогулка с собачкой и пикник.

Мы встречаемся во дворе перед замком. И хотя другие леди и съемочная группа со своими камерами буквально в нескольких ярдах от нас, когда я стараюсь держаться к ним спиной, то происходящее кажется почти обыденным. Ко мне подходит улыбающаяся Корделия, которая держит на руках откормленного белоснежного карликового пуделя со злыми черными глазами-бусинками.

Камеры крутятся, когда Корделия приближается ко мне. На ней облегающие синие джинсы, высокие коричневые кожаные сапоги и струящаяся блузка с цветочным узором и открытым вырезом. Девушка прелестна. Я стою, расправив плечи, заложив одну руку за спину, и киваю.

– Привет, Генри.

– Как поживаешь, Корделия?

– Чудесно, – она застенчиво хлопает ресницами. – Я подумала, может, нам уже разделаться с первым поцелуем? Тогда я не буду нервничать, думая об этом, и уже буду знать, что вместе нам просто волшебно.

Она играет на камеру – я уже видел, как это делается, и знаю. Но мне все равно.

– Я за, если ты не против.

Наклоняюсь к ней, и она тянется ко мне. Но в тот миг неприятная псина на руках девушки рычит и пытается вцепиться мне в лицо. К счастью, я успеваю отшатнуться.

– Ой! Уолтер, фу!

Она виновато улыбается.

– Это – Уолтер.

Я машу ему.

– Рад знакомству, Уолтер.

В ответ пес рычит.

Корделия закусывает губу.

– Простите. Уолтер меня всячески защищает, – она смотрит на пса, и тот начинает вылизывать ей подбородок. – Правда, сладкий мой? – воркует она. – Ты любишь мамочку. Хочешь поцеловать мамочку? Ну давай, расцелуй мамочку как следует.

Уолтер начинает вылизывать Корделию, и она ему это позволяет. Пес вылизывает ей подбородок, губы, а она смеется… и кажется, что ее зубы и язык тоже были тщательно вылизаны.

Потом девушка ставит собаку на землю и поворачивается ко мне, улыбаясь, сверкая глазами.

– Ну так… как насчет поцелуя?

Я смотрю на прелестный ротик Корделии, потом перевожу взгляд вниз… Пухлый пес тщательно вылизывает себе задницу. Я невольно морщусь.

– Может, позже.

Или… нет.

* * *

– Снято! – кричит режиссер.

Ванесса выходит вперед с клипбордом в руке.

– Это было великолепно. Кипение эмоций, сексуальное напряжение, дразнящее, многообещающее. Я в восторге. Давайте освежимся, а потом отснимем несколько сцен с Генри и Корделией в кабриолете – с последующим монтажом и озвучиванием. А потом переместимся в зону для пикника. Там почти все готово.

Но тут кто-то, стоявший позади камер, врезается в штатив для освещения. Тот кренится и падает, линза разлетается вдребезги с громким хлопком. Минутой спустя начинается суматоха, дамы сбиваются в кучу. Я слышу перешептывания, вижу, как они обмениваются озабоченными взглядами, а Лаура Беннингсон спрашивает, не позвать ли врача.

– Не надо, – отвечает Пенелопа. – С ней все будет хорошо, дайте ей несколько минут.

Проталкиваюсь сквозь толпу в центр, где стоит Сара, абсолютно неподвижно, неестественно. Ее лицо посерело, лицо застыло от ужаса, а пустые глаза ничего не выражают. Чувствую себя так, словно меня ударили под дых – я ведь помню. В прошлом году, в пабе, когда мы впервые заговорили, кто-то уронил поднос со стаканами, и она застыла вот так же, в ужасе.

Пенни приобнимает Сару за талию и тихо шепчет ей слова, которых я не могу разобрать. И кажется, словно мое сердце замерло, а желудок сжался при виде нее, такой неподвижной, напуганной. Я подаюсь вперед, но прежде, чем успеваю приблизиться, она приходит в себя, хватает ртом воздух, тянется к сестре.

Что это, черт возьми, только что было?

Пенни ловит мой взгляд и качает головой, беззвучно прося меня не приближаться, сделать вид, что все в порядке.

Через некоторое время все возвращаются к своим делам – съемочная группа готовится к записи, а дамы болтают и пьют шампанское.

Но Сара словно остается в стороне. И кажется, она съежилась, словно хочет спрятаться, свернуться в ракушку, исчезнуть. Мне это не нравится. Сара слишком красива, она должна стоять, гордо расправив плечи и высоко вскинув голову, у всех на виду. И она… она просто хорошая. В наших кругах, хотите верьте, хотите нет, это редкость. Она вчера, несмотря на причиненные мной неудобства, помогла.

И теперь я хочу что-то сделать для нее.

Я хочу, чтобы Сара Титиботтум улыбнулась – широко, смело. И к тому же некая маленькая эгоистичная часть меня хочет, чтобы вызвал эту улыбку именно я. Чтобы она улыбнулась именно мне.

Окидываю взглядом окружающих – все жужжат как трудолюбивые пчелки, готовятся к съемке следующей сцены. Гримерша подкрашивает и причесывает Корделию. Ванесса обсуждает что-то с операторами, а кабриолет, за руль которого я должен буду сесть, просто стоит… одинокий, в стороне от всех. И смотрите-ка, кто-то оставил ключ зажигания. Уверенно направляюсь к Саре.

– Ты когда-нибудь ездила в кабриолете?

Она резко вскидывает голову, словно не заметила, как я подошел.

– Конечно же.

Сую руки в карманы, чуть покачиваясь на пятках.

– А ты когда-нибудь ездила в кабриолете, за рулем которого – принц?

На солнце ее глаза кажутся светлее, почти золотистые. В уголках этих глаз собираются морщинки, когда она улыбается.