Уйди из моей жизни - Маргарет Майо Страница 24

Байрон не хотел верить, что в жизни Даниэллы есть кто-то другой. Она так много времени проводила в одиночестве! И Байрон решил, что уже не может быть никого, что она все придумала, только чтобы не подпускать его к себе. Даже когда Даниэлла сказала, что ее друг работает за границей, и назвала его имя и фамилию, все равно было трудно поверить в его существование.

Однако, когда он столкнулся с ним лицом к лицу у ее дома, да еще рано утром, стало ясно, что этот тип провел ночь в ее постели — то есть сделал то, что она не позволила ему, Байрону. Он чувствовал себя так, словно ему влепили сильнейшую пощечину.

А еще он заметил поцелуй, которым они обменялись, нежные слова, которые произносили, и непринужденность их отношений. Эта сцена просто врезалась в его память. Надежда на примирение с Даниэллой в эту секунду почти умерла. Но Байрон знал, что должен еще раз попытаться, что он не может сдаться!

— Что ты об этом думаешь, Байрон?

— Простите?.. — Он очнулся от своих невеселых мыслей.

Заседание началось.

Поведение Даниэллы отнюдь не внушало оптимизма. Она избегала даже смотреть на него, когда он выступал перед собравшимися. Ее нежелание отвечать на его поцелуй, гробовое молчание в машине — все должно было внушить ему, что он зря теряет время, что она твердо решила не впускать его в свою жизнь. А Байрон в свою очередь решил помешать ей осуществить свои намерения, и сейчас его решение было тверже, чем раньше, — ведь он видел Тони Кохрана собственными глазами. Ну разве может она любить этого увальня? Нет, не может!

Когда совещание закончилось, было 12:30. Вместо того чтобы отвезти Даниэллу домой, в Хенлей, он направился к центру города.

— Куда мы едем? — спросила она резким тоном, сверкая своими невероятной голубизны глазами.

— Сейчас время ленча, — весело объявил он.

Запах ее духов, как всегда, опьянял и дразнил. Даниэлла восхитительно выглядела в своем ослепительного голубого цвета костюме, под которым был надет темно-синий коротенький топ. Ее гладкие блестящие волосы были тщательно уложены. Байрону, конечно, больше хотелось обладать Даниэллой, нежели просто разделить с ней ленч, но он знал, что даже с мыслью об этом надо на время распрощаться. Но в то, что это может никогда не произойти, он верить отказывался. Это «никогда» уже и так слишком долго длилось.

— Но у меня другие планы, — запротестовала Даниэлла.

— Тогда ты должна их изменить! — твердо заявил Байрон. — Если это касается твоего возлюбленного, то можешь ему позвонить. Скажи, что внезапно возникло срочное дело.

Лицо Даниэллы сделалось непроницаемым, пальцы сжались в кулаки.

— Ты когда-нибудь слышишь, что тебе говорят?

— Только когда речь идет о тебе, — спокойно сказал он ей.

— Мне кажется, как раз нет.

— Тогда тебе кажется неправильно.

— Ты думаешь, что лучше знаешь, что для меня хорошо, а что нет? И ты не одобряешь Тони? — Ее голос звучал резко и обвиняюще. — Так вот, позвольте вам заметить, Байрон Мере…

— Даниэлла! — Он взял ее за руку. — Не нужно выходить из себя. Это только ленч. Я не собираюсь задавать тебе неприятных вопросов.

— Тем не менее! — не сдавалась она, и Байрон понял, что Даниэлла вспомнила о том, как он поцеловал ее сегодня утром. Это была ошибка с его стороны — большая ошибка. Но он должен был убедиться, что ее чувства к нему не умерли.

Он аккуратно припарковал машину на место только что уехавшей, не сомневаясь, что Даниэлла, вероятно, знает этот район намного лучше его. Он подумал и о том, что она могла заходить с Тони поесть именно в этот прибрежный паб, который он выбрал.

Байрон взял ее за руку и повел вниз по Бриндли-Плейс в сторону каналов Бирмингема. Вся система каналов, тянущаяся на 33 мили, давно пришла в упадок, и сейчас здесь располагались кафе, рестораны и магазинчики. Он не поверил своим глазам, не узнав это, хорошо знакомое ему со студенческих лет, место…

— Ты давно была здесь? — спросил Байрон.

Даниэлла кивнула.

— Но никогда не заходила никуда поесть. Да я и сейчас не голодна. — Она попыталась вырвать свою руку.

Но Байрон держал ее крепко.

— Я уверен, что тебе надо подкрепиться.

Они выбрали столик наверху, на длинном открытом балконе, откуда можно было наблюдать за яркими узенькими лодочками, медленно проплывающими мимо. Отсюда был виден и Центр подводного мира, где посетители гуляли по туннелю, за стеклами которого плавали акулы и электрические скаты.

— Что будешь пить? — спросил Байрон.

— Тоник, — без выражения ответила Даниэлла.

Он очень боялся оставлять ее одну, когда отправился в бар: ему казалось, что она встанет и уйдет. Но когда он вернулся, Даниэлла изучала меню. Байрон поставил перед ней заказанный напиток, но она даже не взглянула на него, лишь тихо произнесла «спасибо».

Он с болью заметил тени под ее глазами, которых прежде не было. Она выглядела похудевшей, побледневшей. Байрона зазнобило при мысли о том, что ее бледность вызвана бурной и страстной ночью. Он жалел, что не воспользовался удобным случаем и не врезал этому великану в челюсть, вместо этого пройдя мимо и не удостоив его даже взглядом. Он так хотел ему врезать, и только здравомыслие удержало его от этого шага.

Даниэлла в конце концов остановилась на ассорти из морепродуктов, а Байрон заказал себе стейк с гарниром. Она все еще избегала его взгляда.

— Тебя что-то беспокоит, Даниэлла?

Она покачала головой.

— Думаешь о своем возлюбленном? — Эти слова вырвались у Байрона помимо его воли. И от своих же насмешливых слов ему стало неловко и неуютно. Разве это его дело? Не следовало так обращаться с ней, раз он хочет, чтобы она была с ним.