Очарованные - Нора Робертс Страница 24

— Добрые или злые?

— И то и другое, хотя доброго всегда больше, чем злого. Не только в колдуньях, но и во всем прочем.

— Добрые колдуньи хорошие, — заметила Джесси, поглаживая ее руку. — Это всем ясно. Твоя сказка про добрую?

— Конечно. Про очень добрую, очень красивую.

— А мужчин-колдуний не бывает, — фыркнула девочка. — Их зовут чародеи.

Кто из нас сказку рассказывает? — Ана чмокнула Джесси в макушку. — Так вот, не так давно в один прекрасный день прекрасная юная колдунья с двумя сестрами отправилась навестить их старого деда. Дед был могущественным колдуном — чародеем, только в преклонном возрасте, и поэтому он устал и обессилел. Неподалеку от его поместья стоял замок. Там жили три брата. Они были тройняшками и тоже могущественными чародеями. Сколько кто-нибудь помнит, старый волшебник всегда враждовал с тремя братьями. Никто уже не знал почему, но вражда продолжалась. Целое поколение не обменивалось друг с другом ни словом.

Ана пересадила Джесси к себе на колени и, поглаживая ее по голове, продолжила сказку, улыбаясь девочке, которая и не догадывалась, что она излагает собственную фамильную историю.

— Но юная колдунья была столь же настойчивой и упрямой, как и прекрасной. И очень любопытной. Однажды в разгар лета она выскользнула из дома и направилась по полям и лугам к замку врагов ее деда. Задержалась по пути у пруда, поплескала босыми ногами в воде, разглядывая стоявший вдали замок. Пока она сидела так, с мокрыми ступнями и рассыпавшимися по плечам волосами, рядом на берег выскочил лягушонок. «Прекрасная госпожа, зачем бродишь по моей земле?» — спросил он.

Юная колдунья вовсе не удивилась говорящему лягушонку, потому что сама владела магией, и почуяла ловушку.

«По твоей земле? — переспросила она. — Но лягушки живут в воде и в болоте, а я хожу там, где хочу». — «Да ведь у тебя ноги в воде. Значит, должна платить выкуп».

Девушка рассмеялась и ответила, что ничего не должна обыкновенному лягушонку.

Ну, нечего и говорить, что лягушонка озадачило ее поведение. В конце концов, он не каждый день выскакивает из воды и заговаривает с красавицами. Поэтому он ждал, что она хоть вскрикнет, почувствует уважительный страх. Ему страшно нравилось выкидывать фокусы и сильно огорчало, если они не срабатывали, как было задумано. Он объявил, что вовсе не обыкновенный, и если девушка не хочет платить, то придется ее наказать. «А какой же тебе нужен выкуп?» — спросила юная колдунья. «Поцелуй», — сказал лягушонок, как она и ожидала, будучи, повторю, молодой и неглупой. «Сильно сомневаюсь, — ответила девушка, — что после этого ты превратишься в прекрасного принца, так что лучше я приберегу поцелуи».

Лягушонок страшно огорчился и принялся колдовать — подул ветер, задрожали листья на деревьях, а девушка только зевала. В последней попытке он прыгнул к ней на колени и начал ее бранить. Желая проучить лягушонка за наглость, девушка сбросила его в пруд. А из воды вынырнул не лягушонок, а мокрый разъяренный юноша, проделка которого обернулась против него самого. Он выплыл на берег, они встали лицом к лицу, осыпая друг друга угрозами, заклинаниями и проклятиями, зажигая на небе молнии, сотрясая небо громом. Она его пугала адскими псами, еще более страшными страхами, а он твердил, что все равно возьмет с нее выкуп, ибо это его земля, его вода, его полное право. И наконец, крепко поцеловал девушку.

В тот же миг огонь в ее сердце угас, превратившись в простое тепло, а гнев в душе сменился любовью. Даже колдуньи порой поддаются чарам любви — они самые сильные. И тогда они дали друг другу клятву и через месяц поженились на том же берегу пруда. И дальше жили счастливо, полные любви. Каждый год в тот же день в разгар лета колдунья, уже немолодая, ходит к пруду и плещет ногами в воде, ожидая возмущенного лягушонка.

Ана, поглядев на заснувшую девочку, закончила сказку уже для себя — по крайней мере, так она думала. Но когда она сняла с постели покрывало, Бун накрыл ее руку ладонью.

— Неплохая история для любительницы. Должно быть, ирландская.

— Старое семейное предание, — объяснила Ана, вспоминая, сколько раз слышала историю знакомства своей матери и отца.

Бун опытной рукой расшнуровал ботинки дочки. Когда он укрыл Джесси одеялом, Дэзи с разбегу прыгнула в ноги кровати.

— Хорошо погуляли?

— Неплохо. После того как я перестал чувствовать себя виноватым за то, что оставил вас возиться с посудой… секунд через девяносто. — Он отбросил волосы со лба дочки, наклонился поцеловать ее на ночь. — Одна из самых завидных детских способностей — умение вот так вот засыпать.

— У вас проблемы?

— Мыслей много. — Взяв Ану за руку, он повел ее из комнаты, оставив, как всегда, дверь открытой. — Многие о тебе, хотя есть и другие.

— Откровенно, но не лестно. — Ана задержалась на верхней лестничной площадке. — Правда, Бун, я могу кое-что предложить… — Вспыхнула, видя его загоревшиеся глаза. — Очень слабенький, абсолютно безвредный травяной отвар.

— Я предпочел бы секс.

Покачав головой, Ана продолжала спускаться.

— Ты ко мне несерьезно относишься.

— Совсем наоборот.

— Как к травнице — я имею в виду.

— Ничего в этом не понимаю, но и не отвергаю. — Он ни за что не позволит ей сбить себя с толку. — Почему ты этим занялась?

— Всегда увлекалась. В нашей семье на протяжении многих поколений были целители.

— Врачи?

— Не совсем.

Проходя через кухню, Бун прихватил бутылку вина и бокалы. Они вышли на террасу.

— А стать врачом не хочешь?

— Не чувствую себя достаточно квалифицированной для занятий медициной.

— Очень странное утверждение для современной независимой женщины.

— Одно с другим не связано. — Ана взяла протянутый бокал. — Каждого исцелить не возможно. А я… мне тяжело видеть страдания. Мои занятия — это способ удовлетворить свои нужды и обезопасить себя. — Больше нельзя ничего объяснить. — И я люблю работать одна.

— Хорошо понимаю. Родители считают меня сумасшедшим. Занятие литературой годится, но они от меня ожидали как минимум великого американского романа. На первых порах им было очень трудно смириться со сказками.

— Они наверняка гордятся тобой.

— По-своему. Это славные люди, — медленно вымолвил Бун, сознавая, что до этого никогда ни с кем не говорил о собственных родителях. — Всегда меня любили. В Джесси души не чают, Бог свидетель. Хотя не могут понять, что мне, может быть, хочется не того, чего хочется им. Дом в пригороде, престижная игра в гольф, преданная супруга…

— Тут нет ничего плохого.

— Нет, и когда-то у меня все это было. Кроме гольфа. Не желаю провести остаток жизни, убеждая родителей, что доволен своей нынешней жизнью. — Бун коснулся волос Аны. — Разве у тебя не те же проблемы? Разве твои родители не спрашивают: «Анастасия, когда ты, наконец, познакомишься с приятным молодым человеком и заведешь семью»?