Дом без выхода - Олег Рой Страница 23

Торжества по случаю новоселья гувернантка ожидала с не меньшим волнением, чем ее хозяйка. Давненько она не выходила в свет! А тут такое… Богатое воображение Виолетты рисовало ей красочные картины, одна заманчивее другой. Она загодя тщательно продумала свой внешний вид, от обуви до макияжа, достала из шкафа вечернее платье, критически его осмотрела и осталась довольна. Конечно, не последний крик моды, но выглядит вполне прилично.

Накануне прошла гроза, что доставило Кирилловым немало беспокойства: а ну как погода совсем испортится, что тогда делать? За ужином (в отличие от остальной прислуги Виолетта столовалась вместе с хозяевами) срочно продумывали запасные варианты, прикидывали, как разместить столы в доме и чем занять гостей в случае плохой погоды. Но, ко всеобщей радости, день в субботу выдался хоть и не слишком солнечным, но, по крайней мере, теплым и без дождя. Так что все шло по первоначальному плану, если не считать конфликта с Катей. Девочка наотрез отказалась сменить свои черные джинсы и балахон с традиционной фотографией "легенды русского рока" на цивильную одежду. Она с презрением назвала купленное матерью в молодежном бутике на Тверской платье «попсовым» и заявила, что если уж предки так хотят видеть ее на своей тусе, то пусть терпят ее прикид. А лично ей, Кате, эта их пати на фиг не нужна. Все опять шло к скандалу, но Виолетте удалось разрядить обстановку. Дождавшись, пока девочка убежит к себе, она постаралась внушить рассерженным Тине и Стасу, что все только к лучшему. По большому счету, Катя еще слишком мала для взрослой вечеринки. К тому же она сама скоро пожалеет о своем упрямстве и попросит прощения. И оба родителя вынуждены были с ней согласиться.

Соответственно, гостей встречали вчетвером — еще не успевшая переодеться Виолетта стояла рядом с Сашурой и зорко следила, чтобы он не баловался и не испачкал нарядный костюмчик. На правах старых друзей первыми приехали Федоровы. Увидев накрытые на лужайке столы, снующих туда-сюда официантов и украшенный фонариками сад, Алексей только присвистнул:

— Ну, ребята, вы даете!

Марьяна в темно-красном, почти черном, бархатном платье и с такой же розой в волосах была до того хороша, что Тина изменилась в лице:

— Какое милое платьице, я его не видела, неужели новое? Право же, не стоило так из-за нас тратиться. Надела бы бежевое, в котором ты всегда выходишь в свет, я его очень люблю.

— Ну что ты, дорогая! — отвечала та, бросив презрительный взгляд на декольте подруги, обнажившее выпирающие, как у подростка, ключицы. — Разве я могла позволить себе явиться на твой прием замарашкой? У вас тут такая красота!

— Тебе правда нравится? Не слишком шикарно? Может, стоило быть чуть поскромнее?

— Ни в коем случае! — Марьяна кривила губы в улыбке. — Это ведь не какие-нибудь посиделки, а презентация твоего дома. А как говорит мой любимый Островский: "Дорогой бриллиант дорогой оправы требует. И хорошего ювелира". На мой взгляд, тебе все-таки стоило пригласить профессионального дизайнера.

— По-твоему, что-то не так? — встревожилась Тина. Она знала, что у Марьяны безупречный вкус, и это было ее больным местом.

— Что ты, что ты! Все великолепно! Но сколько у тебя было хлопот! Ты выглядишь такой усталой, такой замученной!

Алексей сердечно поздоровался с Виолеттой и перекинулся с ней парой слов — за все время, пока Марьяна готовила новую гувернантку к должности, они так ни разу и не увиделись. Зато его супруга лишь слегка кивнула своей протеже и поспешила прошествовать мимо.

Вскоре стали прибывать остальные гости, и у Виолетты зарябило в глазах от роскоши нарядов, блеска брильянтов и мелькания лиц, многих она видела на экране телевизора или на страницах светской хроники.

В добрые старые времена, когда Виолетта работала в Министерстве образования и была гражданской женой директора престижного кладбища, ей приходилось общаться со знаменитостями — им, как и простым людям, нужно было хоронить родителей и устраивать детей в сады и спецшколы. Но тогда они выступали в роли просителей, нуждались в ней и вели себя совсем по-другому. Ей улыбались, перед ней заискивали, говорили комплименты, приглашали на свои спектакли и выставки. А теперь она была пустым местом, служанкой при богатых господах, и ее просто не замечали.

Не прошло и четверти часа, как Тина попросила увести Сашуру. Первое время он изо всех сил старался себя вести хорошо, но вскоре устал и расшалился.

— Пойдите с ним в дом, Виолетта Анатольевна! — велела хозяйка. — Нечего ему тут делать, пусть побудет в детской. Поиграйте с ним, уложите его спать и на сегодня можете быть свободны.

— Только, пожалуйста, обязательно загляните еще к Катюшке, — попросил Стас. — Узнайте, как она там.

Виолетте не оставалось ничего другого, как подчиниться. Она взяла мальчика за руку и повела в дом, утешаясь тем, что Стас проводил ее долгим взглядом.

Уложив своего подопечного и убедившись, что мальчик крепко спит, Виолетта на цыпочках выскользнула в коридор и постучалась в комнату напротив, где жила Катя. Никто не ответил, и тогда гувернантка решительно толкнула дверь, которая легко подалась — по настоянию Тины запоры на дверях обеих детских были только снаружи.

Комната освещалась единственной свечой, стоявшей прямо на полу. Там же сидела, скрестив ноги, Катя в вечных своих наушниках. Между ней и свечой лежал вырезанный из какого-то журнала портрет Цоя. Воспитательнице сразу же стало ясно, что ее прогнозы не оправдались: девочка и не думала сожалеть о своем поступке, извиняться перед родителями и проситься на праздник.

— Ну кто там еще? — рассерженно выкрикнула она. — Какого хрена вы ко мне вламываетесь?

— Катенька, ты с ума сошла! — Виолетта поспешно задула свечу и зажгла верхний свет. — Посмотри, ты закапала воском весь пол. К тому же свеча может упасть, ковровое покрытие загорится, и будет пожар.

— Да наплевать! Пусть тут хоть все сгорит к чертовой матери! И вы в том числе!

Дерзость Кати выводила Виолетту из себя, пожалуй, даже больше, чем непоседливость Сашуры. Но она взяла себя в руки и сказала только:

— Если бы свеча упала, то загорелся бы прежде всего портрет твоего кумира. А тебе ведь этого не хочется, правда?

Катя промолчала, очевидно вняв разумности довода. А Виолетта продолжала:

— Если хочешь сидеть при свече, поставь ее хотя бы в подсвечник — вон у тебя их сколько на полке!

— Ладно! — буркнула Катя. — Только оставьте меня в покое.

В данный момент у Виолетты не было никакого желания заниматься ее воспитанием. И не только в данный момент. Но сейчас — особенно. Поэтому она молча вышла из комнаты, спустилась на улицу и пошла по боковой аллее к флигелю, стараясь не обращать внимания на музыку, смех, веселые голоса и звон бокалов, которые доносились с лужайки.

Ей мучительно хотелось на праздник. Может, подняться сейчас к себе, надеть вечернее платье, причесаться, накраситься и все-таки выйти к гостям? На вечеринке, в непринужденной обстановке, можно будет поболтать со Стасом, возможно даже, он пригласит ее потанцевать… На тропинке у старого дома ей встретилась Галина Ивановна. От усталости бедная женщина еле передвигала ноги и тяжело дышала.