Курт Сеит и Шура - Нермин Безмен Нермин Страница 23

– Тяжело ранен?

– Думаю, что он никогда не сможет больше служить во флоте.

– Скажи мне, кто прав был в той войне, отец? Мы или японцы?

– Когда идет война, что бы ни было причиной, обе стороны должны быть уверены, что они правы. Только история скажет, кто был прав, а кто ошибался.

– Ты тоже пойдешь на войну?

– Солдат идет, куда ему приказывают. Ни один солдат не знает, куда его пошлет приказ.

– Где живут Моисеевы?

– У них хороший дом на одной из улиц неподалеку от Невского проспекта. Он из богатой семьи. Может позволить себе жить вольготно, не служа и не работая. Его отец и дед владели большей частью земли в промышленных районах города. Сергей был искателем приключений, поэтому решил пойти на военную службу. Его отец все еще жив. Когда здоровяк Сергей вернулся по ранению, отец чуть его не выпорол.

– За что?

– За то, что бросил счастье и роскошь городской жизни, для того чтобы рисковать жизнью в море.

– Почему ты называешь его «здоровяк Сергей»?

– Ты увидишь сам, какой он большой, но это не мешает его отцу время от времени устраивать ему взбучку.

Сеиту уже нравился Сергей Моисеев. Он не удержался от смеха, представив, как огромного человека наказывает его старик-отец.

– Не хихикай так, когда приедешь туда, а то будет неловко, – предупредил Мехмет сына и расхохотался сам. Затем предупредил еще раз: – Ты должен обращаться к нему – капитан Моисеев.

Он подмигнул и добавил:

– Ты знаешь, что военные любят, когда к ним обращаются по званию.

Сеит добавил:

– Как и аристократы.

Мехмет снова расхохотался в ответ на замечание сына. Затем спросил:

– Где ты это услышал?

– Ты как-то мне сказал, – парировал Сеит.

Мехмет улыбнулся, пытаясь вспомнить, когда же он так удачно выразился.

Увидев Моисеева, Сеит с трудом подавил улыбку, но послушно исполнил долг вежливости. Человек этот был невероятно велик ростом, так что отец Сеита, тоже высокий, рядом со своим другом казался карликом. Пышные усы Моисеева сливались с бородой, обрамлявшей его щеки. Черные глаза искрились. Сеит чувствовал доброту в его строгом взгляде. Он словно бы прилагал усилия, чтобы не выглядеть строгим, этот капитан Моисеев. Особенное легкомыслие, едва ли не ребячество, чувствовалось в том, как они с Мехметом пожали друг другу руки, и в том, как Моисеев подхватил Сеита на руки и подбросил в воздух. Сеит вообразил сцену, когда этот большой нарядный человек в форме бывал наказан своим низкорослым отцом, и захихикал. Низким, грудным голосом Моисеев сказал:

– Кажется, твой сын боится щекотки. – И поставил Сеита на землю. Сеит, оказавшись на полу, еле устоял на ногах. Внезапно он увидел удивленно поднятые брови своего отца. Мехмет слишком хорошо знал, что щекотки сын не боится и хихикает не из-за нее.

«Ладно, он еще ребенок», – подумал Мехмет. Он почувствовал, что не хочет, чтобы его сын внезапно стал взрослым.

– Вы двое так и собираетесь здесь торчать? – поинтересовался Моисеев.

Они прошли через стеклянные двери в гостиную. Большая гостиная за стеклянными дверями выходила на веранду и прекрасный сад. Обставлена она была диванами и креслами, покрытыми шелком и гобеленами. Красный был основным цветом в обивке, красивых коврах, обоях и тяжелых шторах. Мягкое дыхание вечера, доносившееся из открытых дверей, слегка шевелило эти бархатные шторы и легкий тюль. Большой концертный рояль стоял почти у самого выхода на веранду. На его яркой лакированной поверхности стояли семейные фото в серебряных рамках. Газовые лампы и вазы отражали все оттенки красного.

– Тут многое изменилось, с тех пор как я в последний раз здесь был! В самом деле, очень красиво! – воскликнул Мехмет.

Моисеев взял хрустальный графин с серебряного подноса на инкрустированной подставке. Наливая ликер в хрустальные рюмки, он сказал:

– Ты знаешь Ольгу, если она проживет год, не меняя обстановку, то умрет от тоски. Я уже сдался. Она делает все, как ей нравится. Ей это нравится, а мне…

Тут он махнул рукой. Передавая рюмку Мехмету, он продолжил:

– Добро пожаловать, друзья! За твое здоровье, дорогой друг!

– И за твое! – Мехмет поднял свою рюмку, сделал большой глоток и заметил: – Слава богу, у твоей жены хороший вкус. Так что тебе не на что жаловаться.

Капитан Моисеев отвел своего друга в угол, украшенный гобеленами:

– Я уже свыкся с тем, что мебель все время меняется, Эминов, а вот с тратами жены свыкнуться не могу.

Моисеев подозвал дворецкого, стоявшего наготове в дверях: – Скажи-ка, Фрол, чем мы можем угостить юношу?

Седой Фрол с непроницаемым лицом был слугой опытным и знал, что, если звучит такой вопрос, это приказ.

– Как прикажете, сударь! – с поклоном произнес он и скрылся.

– Можешь выйти в сад, если хочешь, сынок, – сказал Мехмет. Сеиту предложение понравилось. Поблагодарив отца, он вышел.

– Мне очень нравится твой сын, Эминов, – сказал Моисеев, гляда на Сеита через стекло веранды. – Он выглядит старше своего возраста.

– Он сильно вырос за последнее время, Сергей. Хотя как взрослый он ведет себя с детских лет.

Глаза Моисеева затуманились, он вздохнул и произнес:

– Хотел бы я иметь сына, похожего на твоего. Я завидую тебе, ты счастливчик.

Мехмет знал, как тоскует его друг по сыну, ведь у Моисеевых на протяжении долгих лет брака, несмотря на все усилия, не было детей. Он попытался сменить тему:

– Но, Сергей, когда ты женился на самой красивой девушке Москвы, ты думаешь, мы не завидовали?

Сергей Моисеев тут же позабыл о грусти, улыбнулся, похлопал друга по плечу.

– Конечно, завидовали! – сказал он. – Нет, что, правда завидовали?

– Да еще как.

Мехмет с любовью посмотрел на своего друга, который взял себя в руки и снова хохотал, как мальчишка. Он привык к частым сменам настроения этого большого человека. Сергей в душе всегда оставался ребенком.

Они повспоминали о старых добрых днях, о женитьбе Сергея на Ольге Чичериной, о годах, проведенных вместе. Они с восторгом повторяли друг другу истории, а затем вместе хохотали над ними. Из сада, гуляя под фонарями со стаканом лимонада, который принес ему дворецкий, Сеит с изумлением следил за этими двумя закадычными друзьями. Будет ли у него такой же близкий друг, которого он будет так же любить и так же рад видеть даже спустя много лет?

Бутылка ликера опустела наполовину и разговор погрубел, когда дверь в гостиную внезапно открылась. Когда Ольга Чичерина-Моисеева вошла, всё в комнате: вся дорогая обстановка, картины, цветы в высоких китайских вазах – все поблекло по сравнению с ней. Сеит как раз возвращался в гостиную, когда увидел женщину, и замер. Ее черные волосы, уложенные на голове, спускались волнами к шее. Чуть раскосые глаза были цвета волос. Изумрудно-зеленое шелковое платье с открытыми плечами было отделано кремовыми кружевами у шеи и запястий. Большое колье и сережки с изумрудами, обрамленными бриллиантами, оттеняли белизну ее кожи. Она на мгновение остановилась в дверях и смотрела на гостей с легкой улыбкой, чтобы дать им заметить, как она удивлена видеть их. Затем быстрыми шагами, элегантно протягивая руки, направилась к Мехмету, который бросился к ней. Он поцеловал ее протянутую руку, и она сказала: