Лунные танцы - Наталья Воронцова Страница 23

С самого начала Лера частенько ощущала на себе пристальный холодный взгляд Анны, от которого мурашки бежали по коже. Анна смотрела на нее неприлично долго и часто, как будто обдумывала что-то. Это удивляло Леру, она не могла взять в толк, чем ее скромная персона может привлекать Анну — жительницу совсем другого, богемного мира. Так прошло несколько месяцев. И вот однажды, в конце первого семестра после занятий, Анна сама подошла к Лере и в своей обычной небрежной манере предложила поехать вместе с ней куда-нибудь попить кофе. В дороге разговорились, и так началась их дружба. Лере показалось, что ледяные глаза Анны начали потихоньку оттаивать. Анна подпускала ее к себе медленно и постепенно, словно боясь раскрыться до конца перед незнакомым человеком. В один из зимних дней она впервые пригласила Леру к себе домой.

У Анны была прекрасная пятикомнатная квартира на Тверской, в одном из старых престижных в прошлые времена домов. Хотя в квартире была антикварная мебель, картины на стенах и роскошные кожаные диваны, атмосфера в ней была какая-то затхлая, словно здесь кто-то недавно умер. Было видно, что в квартире давно не делался ремонт и все слегка обветшало. В ванной протекала когда-то лучшая в мире сантехника, в коридоре не горела лампочка. К удивлению Леры, Анна жила здесь вдвоем со своей матерью. Никаких следов мужчин, включая папу-замминистра, в этом доме не было. Мать Анны, Александра — бледная, неухоженная женщина в несвежем халате, — сначала приняла Леру чрезвычайно настороженно, даже враждебно, потом долго приглядывалась к ней, но вскоре стала относиться к новой подруге дочери тепло и даже начала называть ее своей второй дочкой. Лера стала часто бывать у Файнбергов.

Так нечаянно она оказалась посвящена в одну из страшных тайн этой семьи. Выяснилось, что отец Анны, Владимир Леонидович, действующий замминистра, уже почти полтора года как оставил семью и живет с молодой женой и маленьким ребенком в закрытом поселке в Барвихе. По достигнутой договоренности он оплачивает учебу Анны и проживание Александры до момента окончания дочерью института. После этого должен будет состояться официальный развод и прекращение всяческих финансовых и личных взаимоотношений между бывшими супругами. На том, чтобы все обстояло именно так, настояла мать Анны, которая вполне резонно опасалась, что развод разрушит жизнь и карьеру ее дочери. Кроме того, саму Александру пугал статус разведенной женщины. Ей казалось, что, разведясь, она внезапно окажется изгоем общества, объектом насмешек со всех сторон.

Анна рассказывала потом, что, после того как мать случайно узнала о роковой измене отца, она плакала и пила в течение нескольких месяцев. Она звонила отцу на работу, умоляла его вернуться, угрожала скандалом в прессе и публичным судебным разбирательством. Дело дошло до того, что секретари перестали соединять Александру по рабочему телефону с Владимиром Леонидовичем, он поменял номер своего мобильного и засекретил новый домашний телефон. Мать предпринимала попытки приехать в поселок, где находился его коттедж, но охрана не пропускала ее. Тогда она устраивала совершенно неприличные сцены. Однажды, для того чтобы урезонить обезумевшую от горя женщину, пришлось даже вызывать милицию. После этого Александра как-то вдруг осознала всю ужасающую степень своей ненужности и унизительность попыток вернуть загулявшего супруга. Она перестала долгими ночами ждать его шагов у дверей, бросаться к телефону, стоило тому зазвонить, любыми путями пытаться увидеть мужа.

У нее началась депрессия. Александра не общалась ни с кем, перестала разговаривать даже с дочерью, только плакала и болела. Врачей к себе она не допускала. Она была на грани самоубийства.

Бедственное положение матери заставило Анну, заканчивавшую в то время десятый класс, взять все в свои руки. Она стала посредником между матерью и отцом, добилась того, чтобы Файнберг оставил им квартиру, машину и деньги на проживание. Именно она уговорила отца не разводиться с матерью официально, пока не окончит институт. Чего все это стоило Анне — трудно даже представить.

Новая подруга отца была двадцатилетней массажисткой, с которой он познакомился на загородном теннисном корте, по отзывам очевидцев — хорошенькой алчной дурочкой, к тому же моментально от него забеременевшей. По словам самого Владимира Леонидовича, он и не собирался жить с ней, тем более жениться. Но поведение Александры, крайне болезненно воспринявшей измену, в которой он, кстати, ничего страшного не видел, вынудило его к началу новой жизни.

Наверное, Файнбергу не нужен был публичный скандал, врагов у него было и так предостаточно, поэтому он согласился на условия семьи. Александре понадобилось два года, чтобы немного прийти в себя, восстановиться. Она не работала уже больше пятнадцати лет и совершенно отстала от жизни. Она боялась общественного осуждения, и у нее не было даже близкой подруги, которой она могла бы поплакаться в жилетку, поэтому именно Анне пришлось освоиться с ролью психотерапевта, целыми днями находиться рядом с матерью, поддерживать и успокаивать ее, следить, чтобы она не наделала глупостей.

Файнберг всегда был центром жизни Александры, ради его карьеры она бросила когда-то аспирантуру, начала заниматься исключительно домашним хозяйством, жить жизнью мужа. Она посвятила себя супругу добровольно и без остатка. Осторожный и расчетливый, Файнберг постепенно поднимался по служебной лестнице. Менялись дачи, квартиры, автомобили, стали появляться вещи, о которых раньше и мечтать было нельзя, но счастье как-то незаметно ускользнуло из их обеспеченного дома. Владимир Леонидович стал редко бывать с семьей, перестал обращать внимание на жену, все меньше времени уделял дочери. Он был на Олимпе — а с него не видны мелкие бытовые проблемы. Файнберг довольно быстро ощутил себя человеком государственного масштаба. Временами он, приходя домой под утро после серии обильных возлияний, мог позволить себе ударить Александру, терпеливо ожидавшую его прихода всю ночь, или запустить ей в лицо с любовью приготовленным и десять раз разогретым ужином…

После того как молоденькая массажистка Юля, озабоченная нестабильными перспективами своего положения, позвонила Файнбергам домой и рассказала, что у нее с Владимиром Леонидовичем роман и она ждет от него ребенка, Александра сначала не поверила в это, сочла провокацией. То, что у мужа время от времени появляются пассии на стороне, она не сомневалась. Интимных отношений у них давно не было, Файнберг даже спать предпочитал отдельно, закрывшись на ключ у себя в кабинете. Но в серьезные романы мужа, тем более с юными массажистками, Александра поверить не могла. Слишком осторожен и труслив был Файнберг, слишком дорожил своей карьерой — уж она-то его изучила за столько лет! В общем, она потребовала у супруга объяснений. Файнберг поначалу отмалчивался, а потом признался, что Юля сказала правду. При этом очевидно было, что из дома уходить он не собирается, но и прервать с Юлей отношения он отказался наотрез. Более того, он собирался время от времени встречаться с ней, помогать ей во время беременности, а потом в меру своих возможностей заботиться о ребенке. Дескать, он всегда мечтал иметь сына, наследника, а Александра ему его так и не родила. Мнение семьи по поводу такого развития событий его совершенно не интересовало, он давно привык к тому, что женщина в его доме не имеет права голоса. И тогда Александра, неожиданно для самой себя, в приступе бессильной ярости выставила мужа из дома. Он кричал ей с лестницы, что она еще пожалеет, на коленях к нему приползет, но вышло немного иначе. Как говорила Анна, это был главный поступок в жизни матери. Сама она давно замечала, что отец живет двойной, тройной жизнью, и все ждала, когда же наступит неизбежная в таких случаях развязка… Она и раньше уговаривала мать заняться собой, найти работу, начать выходить в люди, перестать барахтаться в этой унизительной рабской зависимости от отца, но та, фанатично преданная дому и мужу, отказывалась наотрез.