Улица Иисуса - Самид Агаев Страница 23

– А, что вы любите?

– Я люблю сказки.

– Могу рассказать вам сказку про Али-бабу и сорок разбойников.

– Не надо.

– Почему?

– Я ее знаю.

– Про Ала ад-Дина и волшебную лампу.

– Не надо.

– Почему?

– Я ее знаю.

– А про Синдбада-морехода? Тоже не надо?

– Не надо.

– Скажите пожалуйста! – удивился Али. – Какую же сказку мне вам рассказать?

– Ту, которую я не знаю.

– Ладно, – тяжело вздохнув, сказал Али, – вот вам сказка, слушайте.

«Сказка о разводе и женитьбе»

– Жил был один купец, и у него был один единственный сын….

– Что, сказка, в самом деле, так называется? – подозрительно спросила ханша.

– В самом деле, – подтвердил Али.

– Ну ладно, продолжайте.

– … когда он подрос и достиг совершеннолетия, то стал просить отца, чтобы тот дал ему денег, товаров и отправил с караваном в Багдад. Купец долго отговаривал сына, поскольку необходимости в этом не было, он был очень богатым. По его торговым делам ездили приказчики. А сын был один единственный, к тому же поздний ребенок. Но сын оказался человеком рассудительным, он сказал отцу следующее:

«Батюшка, ситуация на сегодняшний день такова, что мне нет необходимости ездить по твоим делам, терпеть тяготы и невзгоды пути. Но время беспощадно. Тот, кто забрал моего деда, рано или поздно заберет и отца. Настанет время, когда я останусь наедине с приказчиками, и надобно мне овладеть секретами торгового дела, чтобы они меня не разорили».

Купец был вынужден признать правоту его слов. Он дал ему денег, товаров и благословил в путь, поручив его старшине купцов. Однако, случилось так, что недалеко от Багдада на них напали рафидиты и разграбили караван. Многих убили, некоторых взяли в рабство. Шамад, так звали сына купца, в суматохе сообразил, скинул с себя дорогую одежду, упал и притворился мертвым. Таким образом, спас свою жизнь, но не товары и деньги.

Дальше он шел пешком, нищий и можно сказать голый. Ему посчастливилось дойти до Багдада да наступления темноты. Стража, видя его непотребный вид, не хотели даже его пускать, но он умолял, дрожа от холода и заикаясь от страха. Стражники сжалились над ним, приняв за сумасшедшего суфия, и пустили. Городские ворота в буквальном смысле закрылись за его спиной, и он оказался в безопасности. Но один, без денег, без знакомых и друзей. В отчаянии он шел по улицам. Опустилась ночь, и тогда он направился к ближайшей мечети, надеясь найти там кров и еду. Он увидел ворота мечети, вошел в проход, укрылся там, горюя и радуясь…

– Ну, горевал он понятно почему, – перебила его Мелек-хатун. – а радовался он чему?

– Как чему, тому, что жив остался.

– Вообще-то я так и подумала, но решила на всякий случай уточнить.

– Вы правильно подумали, но, если вам еще раз захочется меня перебить, не стесняйтесь.

– Спасибо, продолжайте.

– Вам спасибо.

Али продолжал

… Вдруг он увидел приближающийся свет. Это были двое рабов с фонарями. Они освещали дорогу двум купцам, один, из которых, был старик, а другой – юноша. И Шамад услышал их разговор. Старик отчитывал юношу, он говорил: «Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты следил за своей речью. И не бросался словами. Ты дал моей дочери развод, и теперь вернуть ее непростое дело».

В этот момент старик увидел Шамада и ответил на его приветствие.

«Откуда ты, юноша, кто ты и что ты делаешь здесь в столь поздний час? – спросил он. – Ты не похож на нищего и бездомного. Твое лицо, лицо благородного человека. Почему же у тебя такой непотребный вид?»

Шамад рассказал о постигшей его беде и о своем бедственном положении.

«Все не так плохо, как ты думаешь, – вдруг сказал старик, – тебе повезло, что мы встретили тебя. Дитя мое, что ты скажешь, если я дам тебе тысячу динаров, дорогое платье и мула». «И что я должен буду сделать за это? – спросил удивленный Шамад. «Ты видишь этого юношу. Это мой племянник. Я женил его на своей дочери, ее зовут Зубейда. Она очень красива и умна, образована, играет на лютне. Он ее любит, а она его нет. Это было источником их ссор. И вот он вспылил, и сгоряча трижды произнес слово талак. Она тут же покинула его. Теперь он пришел ко мне и умоляет, чтобы я вернул ее. Но это возможно только через заместителя…

Али пояснил.

– По закону он может вновь жениться на ней, только после того, как она выйдет замуж за другого человека и разведется с ним. Благословенный пророк сделал легким развод, но, чтобы мусульмане не злоупотребляли этим, взамен ввел такое испытание.

– Я поняла, – ответила ханша.

… Нам нужен надежный и порядочный человек, – продолжал старик, – чтобы женился на ней, провел ночь с ней, не дотрагиваясь до нее, а затем развелся. Беда в том, что довериться некому. Во всем Багдаде нет человека, к которому можно обратиться с подобным предложением. Разве ты не знаешь наших арабов, мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Здесь только один порядочный человек – судья, и тот надо признать ненадежен. Поэтому мы сговорились, что сделаем заместителем чужеземца, чтобы потом никто не корил моего зятя этим делом. Пойдем с нами, напишем тебе брачный договор с моей дочерью. Ты проведешь с ней эту ночь, а наутро разведешься с ней. И я дам тебе все, что обещал».

Шамад согласился, дело казалось ему пустяковым, а деньги сулили немалые. Он сказал себе: «Клянусь Аллахом, чем ночевать в мечети, я проведу ночь с невестой, да еще и деньги получу за это». Они отправились к кади и составили договор, который гласил, что если он, Шамад, женится на девушке, а наутро разведется, то получит тысячу динаров. А, если не разведется, то сам заплатит десять тысяч динаров в качестве приданого. Подписали договор, отец девушки взял расписку и отвел его в дом к своей дочери. Племянника же взяло беспокойство, ибо Шамад был очень хорош собой, а вдруг девушка прельстится им. Он позвал свою домоправительницу и поделился с нею своими опасениями. Женщина успокоила его, говоря, что она все сделает и обезопасит девушку от притязаний нового мужа. Женщина пошла к Шамаду и предупредила его, чтобы он не приближался к невесте, ибо она не здорова, и болезнь ее заразна. То же самое хитрая баба проделала с Зубейдой. Таким образом, развела их по разным комнатам. Зубейда поблагодарила домоправительницу, позвала невольниц и велела им отнести на половину мужа кушанья, питье, сладости – не пропадать же продуктам. Пусть, мол, поест, бедолага. Шамад еде обрадовался. Поел, попил, пришел в хорошее расположение духа и затянул песню, а у него был хороший голос. Зубейда из любопытства решила, взглянуть на того, кто поет. А пел он кораническую суру я-син. Зубейда, прислушавшись, решила, что его напев похож на псалмы Дауда, она подумала, что этот высокий, ясный мелодичный голос не может принадлежать больному человеку. Она взяла лютню и стала подыгрывать мотив и тоже запела. Их дуэт быль столь прекрасен, что они, не думая более о заразной болезни, открылись друг другу и увидели, что оба молоды, красивы и здоровы. Далее они не стали противиться зову страсти, тем более что, они были мужем и женой. То есть закон был на их стороне.