Меняя лица - Эми Хармон Страница 23

Ферн боялась за Риту, но ничего не рассказала Бейли, не хотела его расстраивать. Да и чем он мог помочь? Ферн время от времени видела Беккера в магазине, и, хотя он всегда был вежлив и улыбался при встрече, все равно ей не нравился. Беккер, казалось, чувствовал это. Он всегда выглядел ухоженным — с аккуратной прической, гладко выбритым лицом и в выглаженной одежде. Но это лишь упаковка.

Все эти события напоминали Ферн историю о банке жира, которой отец однажды поделился с Эллиотом Янгом. Ферн тогда было не больше четырнадцати, но она ей запомнилась.

Эллиот Янг был совсем не похож на своего сына, невысокий, около метра семидесяти пяти. Его светлые волосы с возрастом поредели так, что в конце концов он решил их сбрить. Глаза у него были светло-голубыми, нос слегка приплюснут. Эллиот всегда улыбался. Всегда, но не сегодня. Под глазами его темнели круги. Наверное, он не смог уснуть.

— Здравствуйте, мистер Янг, — сказала Ферн немного удивленно.

— Здравствуй, Ферн. Папа дома? — Эллиот не спешил входить, хотя Ферн широко распахнула перед ним дверь.

— Пап! — крикнула Ферн. — К тебе пришел мистер Янг.

— Пригласи его в дом! — отозвался Джошуа из глубины кабинета.

— Пожалуйста, входите, — сказала она.

Эллиот положил руки в карманы и прошел в кабинет вслед за Ферн.

В Пенсильвании было много церквей и конфессий. Считалось, что это один из тех штатов, где еще чтят Бога. Здесь жили и католики, и методисты, и пресвитерианцы, и баптисты. Но Джошуа Тейлор служил в своей маленькой церквушке в Ханна-Лейк с такой отдачей и заботой о горожанах, что для него не имело значения, какой ты веры, — он был пастором для всех. Даже тем, кто не сидел каждое воскресенье на скамье, внимая ему, он с радостью помогал в трудную минуту. Джошуа читал Библию, давал простые напутствия, проповедовал так, что его речи находили отклик в любом сердце. И все сорок лет службы он оставался верен своему главному принципу: любить и служить, остальное разрешится само собой. Все звали его пастором Джошуа, вне зависимости от того, какую веру исповедовали. И часто бывало так, что в поисках ответов на самые сокровенные вопросы люди приходили именно в его церковь.

— Эллиот! — Джошуа Тейлор встал из-за стола. — Как поживаешь? Давненько тебя не видел. Чем могу помочь?

Ферн закрыла за собой двери и медленно направилась в кухню. Ей отчаянно хотелось послушать, о чем пойдет разговор. Ходили слухи, будто Эллиот разводился с Лили и та покидала город. Интересно, уедет ли Эмброуз вместе с ней?

Ферн знала, что ей не следует подслушивать, но не смогла удержаться. Прошмыгнув в кладовку, она устроилась на мешке с мукой — так можно было услышать все, о чем говорили в кабинете. Строители, очевидно, пожалели материала для стены, потому что, забившись в угол, Ферн могла не только слышать, но и видеть все через щель. Мама ушла за покупками, так что не сможет ее поймать. Но даже если и поймает, Ферн притворится, что ничего не видела, и продолжит заниматься своими делами.

— …Она никогда не была счастлива. Думаю, она устала. В последние годы… она просто пряталась от меня, — говорил Эллиот. — Я так сильно ее люблю. Я думал, этой любви будет достаточно, чтобы она полюбила меня в ответ. Думал, ее хватит на нас обоих. На нас троих.

— Она точно решила уйти? — тихо спросил Джошуа.

— Да. И она хочет забрать Эмброуза. Я ничего ей не сказал, но это самое трудное. Я люблю его. Если она заберет его, не думаю, что смогу пережить это, пастор. Не думаю, что у меня хватит сил. — Эллиот Янг плакал, и Ферн почувствовала, как у нее на глаза тоже наворачиваются слезы. — Я знаю, что он не мой. Биологически. Но он мой сын, пастор. Мой сын!

— Эмброуз знает?

— Не все. Но ему четырнадцать, а не пять. Он знает достаточно.

— Лили знает, что ты хочешь оставить мальчика, даже если она уедет из города?

— По закону он мой ребенок. Я усыновил его. Я дал ему свою фамилию. У меня есть права, как у любого отца. Не думаю, что она будет настаивать на обратном, если сын захочет остаться, но я ничего ему не говорил. Я все еще надеюсь, что Лили передумает.

— Поговори с сыном. Расскажи ему, что происходит. Просто, без обвинений и осуждения: так и так, его мать уходит. Скажи, что любишь его, что он твой сын и будет им всегда. Он должен понять: у него есть выбор. Если захочет, может уехать с матерью или остаться с тобой. Как пожелает.

Эллиот несколько минут молчал, Джошуа Тейлор тоже, и Ферн забеспокоилась, что разговор закончился. Но потом Джошуа осторожно спросил:

— Это все, что тебя беспокоит, Эллиот? Хочешь еще чем-нибудь со мной поделиться?

— Я не могу отделаться от мысли, что, выгляди я иначе, как он, ничего этого не случилось бы. Я знаю, я не красавец, но я занимаюсь спортом, бреюсь, хорошо одеваюсь, пользуюсь одеколоном… — Эллиот говорил смущенно, и его голос с каждым словом становился все тише и тише.

— Как кто? — мягко переспросил Джошуа.

— Как отец Эмброуза. Мужчина, которого Лили не может забыть. Он не был добр к ней, пастор. Он вел себя эгоистично и грубо. Он оттолкнул ее, когда узнал о беременности, — сказал, что не хочет иметь с ней ничего общего. Но он красив. Я видел фотографии. Броузи — его копия. — Голос Эллиота надломился, когда он произнес имя сына.

— Я часто размышляю о том, что красота смертельна для любви, — задумчиво произнес отец Ферн.

— Почему?

— Потому что порой мы влюбляемся в лицо, а не в душу. Моя мама, когда готовила, сливала жир от мяса в жестяную банку из-под печенья с пралине и ореховым кремом (помнишь такое?) и убирала в шкаф. Не один раз я доставал эту банку в надежде отыскать сладости, а вместо этого, сняв крышку, натыкался на вонючий жир.

Эллиот рассмеялся, уловив смысл, который хотел донести до него Джошуа.

— Коробка на тот момент уже ничего не значила, верно?

— Именно. Мне хотелось печенья, и та коробка обещала мне больше, чем могла дать. Порой с людьми, у которых красивые лица, происходит так же. Многие из нас не удосуживаются заглянуть в душу. Забавно, но пару недель назад я говорил о чем-то подобном в проповеди. Ты слышал ее?

— Простите, пастор. Вы знаете, я работаю по ночам в пекарне. В воскресенье утром я просто без сил, — виновато признался Эллиот.

Как ему стыдно за то, что он редко ходил в церковь, чувствовала даже Ферн.

— Ничего, Эллиот, — рассмеялся Джошуа. — Я тебя не проверял. Лишь хотел уточнить, не слышал ли ты уже все это и не умираешь ли сейчас от скуки. — Ферн услышала, как отец листает страницы, и улыбнулась. Он всегда обращался к Священному Писанию, когда люди просили у него совета.