Раствориться в его объятиях - Мелани Милберн Страница 23

– Тебя же не…

Он не мог произнести это страшное слово.

– Нет, – ответила Элис, – все было обоюдно. Но мне до сих пор неприятно это вспоминать. Каждая минута того секса кажется мне противной. Не то чтобы там было много минут. Максимум три-четыре.

Кристиано убрал волосы с ее лба. Представлять Элис с другим мужчиной было омерзительно. Семь долгих лет он гнал от себя эти мысли. Это настоящая мука – знать, что кто-то еще трогал ее так же, как он.

– Если между мужчиной и женщиной нет химии, – проговорил Кристиано, – то впереди у них только страдания.

Элис провела пальцем линию над его губами.

– Но нам с тобой грех жаловаться на нехватку химии, правда?

Кристиано взял ее палец и поцеловал.

– Правда, – коротко ответил он.

Элис обвила руками его шею, прижалась щекой к его щеке.

– У меня ни с кем не было такого секса, как с тобой, – прошептала она ему на ухо. – Мне бы возненавидеть тебя за это. Зачем ты вернул секс в мою жизнь?

Кристиано отвел назад голову, с шутливым укором посмотрел на Элис.

– У меня к тебе та же претензия.

Несколько секунд Элис молча смотрела ему в глаза:

– Ты хочешь сказать, что… со мной лучше?

Кристиано нежно поцеловал ее в лоб:

– С тобой по-другому.

Элис нахмурилась:

– В чем это выражается?

Указательным пальцем он разгладил морщинку, что образовалась между ее бровей.

– Нам надо выезжать. До Стрезы ехать не меньше часа.

Элис снова сдвинула брови:

– Не уходи от ответа, Кристиано. Говори со мной. Скажи, в чем отличие между…

– В том, что меня все устраивает, – перебил Кристиано, отсаживаясь на край кровати.

Что она хочет от него услышать? Что он скучал по ней каждый божий день? Что каждый раз, касаясь другой женщины, он представлял ее? Что с другими он занимался сексом, а с ней – любовью?

Даже под дулом пистолета он не признается в этом.

Элис мягко коснулась спины Кристиано. Сразу за этим по позвоночнику пробежал холодок. Элис обняла его сзади за талию. Ее теплое дыхание щекотало кожу между лопаток, как крылья бабочки.

– Не злись на меня, – сказала Элис.

Протяжно выдохнув, Кристиано повернулся и положил ее себе на колени. Затем кротко поцеловал в губы.

– Я не злюсь на тебя, дорогая.

Он злился на себя. За то, что так и не смог забыть Элис и спустя столько лет хотел ее лишь сильнее. Она чем-то пленила его, как школьника, до такой степени, что Кристиано не видел будущего с кем-то еще. Он мог заполучить любую женщину. Ему не нужно бороться за чью-то любовь и внимание. Наоборот, это он отбивался от женщин. И только в Элис было что-то такое, что запало в его душу и отказывалось ее покидать. Как навязчивая мелодия, которую не выкинуть из головы.

Элис обвила рукой его шею и пристально посмотрела ему в глаза. Пристально настолько, что Кристиано испугался, как бы она не прочитала его мысли. Не поняла, насколько сильно он скучал по ней все это время.

Она опустила глаза на его рот, машинально облизала собственные губы.

– Я не хочу больше ссориться, – сказала Элис. – Мне так надоел этот вечный бой.

Кристиано скользнул рукой ей под волосы, пригнулся и коснулся ее губ.

– Лучше направить эту энергию в нужное русло.

Глаза Элис светились предвкушением. Она подняла голову и сама поцеловала его в губы:

– По крайней мере, ты со мной разговариваешь.

После быстрого завтрака Кристиано повез Элис за девяносто километров на берег озера Маджоре, где в поселке Стреза находилась вилла его бабушки. Элис, как вчера, помнила великолепный вид на озеро с его историческими островками Белла и Супериоре, до которых можно быстро добраться на лодке. Но видеть все это сейчас, ранним осенним утром, когда листья на деревьях уже пожелтели…

От этой красоты сжималось сердце и хотелось плакать.

Кристиано открыл дверь старой пустующей виллы и вошел внутрь. В доме было двенадцать комнат – для хозяев, прислуги и гостей. Несмотря на огромную площадь, дом казался Элис очень теплым и уютным, настоящим семейным очагом. Тогда, но не сейчас.

Сейчас вилла казалась обителью призраков. Мебель была накрыта простынями, окна вдоль длинных коридоров занавешены. И везде – звенящая тишина.

Когда к глазам Элис подступили слезы, она взяла Кристиано за руку.

– Наверное, тебе тяжело сюда приезжать. Ты был здесь после того, как бабушка…

Кристиано сжал ее пальцы и посмотрел ей в глаза.

– Нет. – Он нахмурил брови и большим пальцем утер Элис слезу, покатившуюся по щеке. – Бабушка бы не хотела, чтобы ты плакала.

Элис усиленно заморгала и попыталась улыбнуться. Их внезапное перемирие творило странности с ее чувствами. С эмоциями, которые она обычно держала под строгим контролем.

– Прости, – извинилась Элис. – Обычно я не столь эмоциональна. Но без твоей бабушки здесь все такое другое. – Она вытерла слезы ребрами ладоней. – Теперь мне жаль, что я не писала ей писем. Неужели так сложно было отправить рождественскую открытку? Старушке было бы приятно, что я ее помню.

Кристиано поднес ее руку к губам и нежно поцеловал:

– Ей приятно, что ты здесь, Элис.

Она до сих пор не понимала, что заставило синьору Воланте упомянуть ее в своем завещании. Если кто и заслуживал получить виллу, то это только Кристиано. При этом сам он как будто не сильно расстроен, что дом детства мог не достаться ему целиком. Казалось, его сильнее волновала возможная потеря акций в пользу никчемного кузена. И чтобы не потерять их, он был готов жениться на той, что отвергла его семь лет назад.

– Я должен был приехать сюда раньше, – грустно сказал Кристиано. – Но я не смог. Мне было страшно видеть дом без нее. Это напомнило мне, как я возвращался домой после смерти родителей.

Элис взяла обе его руки, которые теперь казались холодными.

– Представить не могу, каково тебе было.

Кристиано посмотрел на их скрещенные руки, затем поднял взгляд на ее глаза:

– Мне казалось, что все это не по-настоящему. Все в доме осталось таким же, но все было другим. Дом как будто затаил дыхание, перестал дышать… – Он тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону. – Мою жизнь словно поставили на паузу. Помню, как я стоял и думал, что время обязательно повернется вспять. Может, если бы я не заболел, они бы остались в гостях.

Элис обняла Кристиано за талию:

– Зря ты винишь себя. Ты был ребенком. Дети постоянно болеют. Нельзя винить себя в безрассудстве других. Если кто и виноват в смерти твоей семьи, то только пьяный водитель.