В поисках любви - Барбара Картленд Страница 23

Мистер Каррингтон прервал размышления маркиза:

— Ожидается прибытие шестидесяти гостей, милорд.

— Думаю, мы сможем принять всех, — улыбнулся маркиз.

Он еще раз пробежал глазами список и добавил:

— Впишите имя лорда Рерсби и отправьте гонца с приглашением немедленно.

— Вы прежде никогда не приглашали его светлость. Боюсь, у меня нет его адреса, — сказал Каррингтон.

— Клуб «Уайт», — коротко ответил маркиз и принялся разбирать полученную корреспонденцию.

Маркиз был уверен, что лорда Рерсби и его друзей это приглашение удивит, но он обещал лорду Хоксбери сделать все от него зависящее, чтобы поближе узнать человека, подозреваемого в шпионаже.

«Не думаю, что эта короткая встреча позволит узнать что-нибудь существенное, — размышлял маркиз. — Но что еще я могу предпринять?»

Он очень придирчиво относился к выбору друзей и знакомых, и мысль о том, что ему предстоит провести вечер в обществе малоприятного человека, заставила маркиза невольно передернуть плечами.

Более того, он прекрасно понимал, что его близкие друзья будут чрезвычайно удивлены внезапным желанием маркиза сблизиться с молодым Рерсби и, несомненно, забросают его вопросами.

«Нет, — возразил сам себе маркиз. — Если он придет не один, а в сопровождении кого-либо из моих друзей, это никому не покажется странным».

Его подписи ждала целая стопка документов, но маркиз отложил дела и снова взял в руки список Каррингтона.

Его удивил тот факт, что Элоиза не настаивала на том, чтобы внести в список имена ее друзей и знакомых.

Он решил, что при очередной встрече обязательно спросит девушку, кого из близких друзей леди Ниланд она предлагает пригласить дополнительно.

Маркиз был рад, что у него нашелся повод еще раз повидаться с Элоизой, но он не признался бы в этом даже самому себе.

Особняк маркиза располагался недалеко от дома леди Ниланд, вниз по Карзон-стрит. Фаэтон был заложен с самого утра, и путь до дома леди Ниланд замял всего несколько минут.

Возле парадного входа маркиз заметил еще один фаэтон. Кучер водил лошадей взад-вперед, чтобы не дать им застояться. Маркиз решил, что хозяин фаэтона — кто-то из поклонников Элоизы.

Парадная дверь дома леди Ниланд была раскрыта настежь.

Маркиз вошел в дом, где его встретил лакей и поспешил принять цилиндр и перчатки.

— Мисс Уингейт дома? — спросил маркиз.

— Мисс в гостиной, милорд, — ответил лакей.

— Спасибо. Не провожайте меня, — бросил маркиз, направляясь к гостиной.

Едва он успел взяться за ручку двери, как из комнаты донесся крик Элоизы.

В это утро Гильда проснулась с приятным ощущением предстоящего праздника. Она была уверена, что прием необыкновенно обрадует крестную.

В то же время девушка должна была признать, что и сама ждет этого вечера с нетерпением: ведь сегодня ей предстоит увидеть дом маркиза и, конечно же, его самого.

Несмотря на то что в его присутствии Гильда чувствовала себя неуверенно, опасаясь, что маркиз может раскрыть ее тайну, она находила, что он весьма отличается от тех мужчин, с которыми она познакомилась за время пребывания в Лондоне, однако не могла объяснить даже себе, в чем это выражается.

Гильда предполагала, что ее привлекают в маркизе острый ум и образованность. Этих качеств не было в тех молодых людях, которые без устали осыпали ее дежурными комплиментами или старались, следуя моде, придать своему голосу рассеянные, утомленные интонации.

«Как бы я хотела, чтобы маркиз стал моим другом», — призналась себе Гильда, прекрасно понимая, что это, увы, невозможно.

Она знала, что для Элоизы маркиз был объектом охоты. Сестра делала все возможное, чтобы склонить его к браку.

Но Гильда почему-то чувствовала, что маркиз не собирался связывать себя брачными узами с ее сестрой, которой нечего было предложить будущему супругу, кроме своей красоты.

Мама часто рассказывала Гильде, что в богатых аристократических семьях принято относиться к браку как к сцепке. Каждый из супругов должен внести свой вклад, будь то деньги или земельные угодья.

— В любом случае, — продолжала миссис Уингейт, — аристократы, которые еще называются «представителями голубой крови», члены королевской семьи, например, всегда вступают в брак только с равными. Я уверена, что и ты, моя милая, и Элоиза, найдете себе достойные, с точки зрения общества, партии. Но я хочу, чтобы ты знала: я считаю главным в браке любовь и понимание.

Голос матери стал мягче и тише, когда она добавила:

— У твоего отца не было других оснований, кроме любви, когда он брал меня в жены. А я не только любила его, но и восхищалась им так сильно, что мне казалось, я не могу быть достойна его выбора.

Гильда подумала, что единственным условием ее брака будет любовь.

Однако, украдкой разглядывая гостей на балу у графини Дорсет, девушка пришла к вы воду, что, несмотря на внешний блеск и достаток, не многих из этих людей можно назвать счастливыми.

Не было сомнений, что маркиз во всем следует законам высшего света, а значит, Элоиза могла рассчитывать только на брак с кем-нибудь вроде сэра Хэмфри.

При мысли о Хэмфри Гильда передернула плечами, вспомнив при этом, как миссис Хьюлет говорила в таких случаях, что у нее «мурашки по спине пробежали».

Когда леди Ниланд отправилась отдыхать после обеда, хотя, по ее утверждению, в этом не было никакой необходимости, так как она нисколько не устала, Гильда спустилась вниз разобрать цветы, которые прислали ей сегодня утром.

Ее ждал огромный букет тюльпанов и нарциссов. Девушка поставила цветы в вазу из розового стекла и осталась довольна. Она жалела лондонцев за то, что они живут весной в городе и не выезжают в деревню, когда там так красиво.

— Если бы я была королевой, — сказала себе Гильда, — я жила бы в Лондоне только в холодное время года, а весной непременно выезжала бы за город наблюдать, как оживает природа, появляются первые цветы и распускаться почки на деревьях.

Но она тут же напомнила себе, что, останься она дома, после тяжелой работы на овощных грядках у нее не было бы никаких сип любоваться цветами.

Работа на земле сделала ее руки грубоватыми, и поначалу девушка боялась, что это может выдать ее, ведь ручки Элоизы оставались белыми и нежными.

Но за последние несколько дней руки Гильды вновь стали мягкими, и теперь вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что еще совсем недавно ей приходилось держать лопату и возиться в земле.

— Как же мне повезло, что я смогла оказаться здесь, — сказала она себе вслух и принялась напевать какую-то мелодию.

В это время дверь отворилась, и на пороге появился лакей.