Рискованное пари - Джун Боултон Страница 23

Уэнди вздохнула, потерла лоб тыльной стороной ладони. В ней шла какая-то борьба, и видеть отражение этой борьбы в ее глазах для Лесли было невыносимо.

– Уэнди, пожалуйста! – повторила она требовательно и с мольбой.

– Да, сейчас. – Подруга кашлянула, провела рукой по стриженым волосам, а Лесли затаила дыхание. – Ты встречаешься с Оливером? – спросила вдруг Уэнди, и у Лесли кольнуло в сердце.

– Да-а… – ответила она, пытаясь не выглядеть испуганной и старательно заглушая в себе разрастающееся предчувствие беды. – А при чем здесь Оливер?

– Именно о нем, о ваших отношениях я и должна с тобой поговорить, – собравшись с мужеством, произнесла Уэнди.

– О наших отношениях?

Голова Лесли вновь пошла кругом – только не от счастья, а от осознания того, что по какой-то причине все, чем ее так щедро одарила в последнее время жизнь, вот-вот окрасится в мрачные тона, напрочь лишится несказанной прелести.

Уэнди сжала пальцы в кулак, и, взглянув на него, Лесли подумала, не выбежать ли ей из комнаты, пока то, во что так долго не решается и все же считает своим долгом посвятить ее Уэнди, еще не произнесено вслух. Но было уже поздно.

– Мне очень неприятно рассказывать тебе об этом… – начала подруга. – И потом, я никогда не выбалтываю чужих секретов, хоть и знаю их уйму. Но тебе не могу не открыть один из них… Ты помогла мне от чистого сердца и дружишь с Кейси…

Она на мгновение зажмурилась, покачала головой и заговорила более складно и уверенно:

– Дело в том, что месяц назад я стала невольным свидетелем одного дурацкого разговора. Я сидела в комнате Оливера и Питера… так, убивала время, бренча на гитаре. Оливер и Куртис смотрели телевизор, Питер приходил в себя после очередной гулянки.

Она сделала непродолжительную паузу, но Лесли показалось, что молчание длилось целую вечность. К чему Уэнди клонит, чем закончит свой вполне невинно начавшийся рассказ, она не могла даже предположить и сходила от своего неведения с ума.

– Если бы не Человек-факел, ничего наверняка не произошло бы, – продолжила Уэнди, будто размышляя вслух. – Оливер, быть может, до сих пор и представления не имел бы о твоем существовании. – Она вдруг взглянула Лесли в глаза настолько пытливо и встревоженно, что у той перехватило дух. – Ответь мне на один вопрос… Хотя если не захочешь, можешь не отвечать, это слишком личное… У вас с Оливером… гм… Насколько вы с ним близки?

– Что?! – Лесли вскочила с пуфика, решив, что должна немедленно прекратить эту безумную беседу. Разговаривать о том, насколько и с кем она близка, открывать душу девице, с которой судьба свела ее лишь вчера, ей не хотелось ни капельки. – Считаешь, что имеешь право об этом спрашивать?

Уэнди вскинула руки, и лицо ее омрачилось столь искренним страданием, что Лесли почувствовала нечто похожее на жалость.

– Сядь, прошу тебя, – попросила Уэнди устало. – Понимаю, мои слова кажутся тебе странными, если не бестактными. Но я страшно волнуюсь и понятия не имею, как заговорить о самом главном.

Лесли вновь села.

– Просто возьми и заговори. Я не слабонервная, в обморок в любом случае не упаду. – Она сузила глаза и склонила набок голову. – Признаться честно, я абсолютно ничего не понимаю. Это меня убивает.

– Да-да. – Уэнди кивнула. – Сейчас я все объясню и постараюсь сделать это как можно более складно. – Она вздохнула. – В общем, явившись в тот день в комнату Оливера и Питера, Руди принялся разглагольствовать о первокурсницах: хорошенькие, мол, неопытные, полны загадок, которые так и хочется разгадать. Особое внимание он обратил на «черненькую с чудной стрижкой».

Лесли невольно поправила волосы, теряясь в самых нелепых предположениях.

– На тебя, – сказала Уэнди, многозначительно приподняв свои ровные темные брови. – Однако ты приглянулась не ему одному, но и Питеру, и Куртису. Во всяком случае, они сразу сообразили, о ком речь, и с удовольствием поддержали разговор.

«А Оливеру?» – чуть не вырвалось у Лесли. Неужели он тогда еще не знал, как я выгляжу, не обратил на меня ни малейшего внимания?

Уэнди догадалась, о чем подумала Лесли, и утешительно произнесла:

– Оливер в тот день был каким-то мрачным, почти весь вечер никого как будто не замечал…

– Подожди-ка, – прервала ее Лесли. – А когда именно это было?

Уэнди ответила не задумываясь:

– После первой пятничной вечеринки.

После вечеринки? Лесли вернулась мыслями в то мгновение, когда увидела Оливера впервые в жизни. Произошло это именно на пятничной вечеринке, накануне разговора, о котором столь многословно и путано рассказывала сейчас Уэнди. Оливер стоял в тот вечер у лестницы и что-то пил из бутылки. Увидев Лесли, он тогда посмотрел на нее в упор – это прочно засело в ее памяти.

Может, его занимали совсем другие мысли, к примеру, о родителях, о здоровье отца, поэтому он и не запомнил меня, подумала она, тщетно пытаясь себя утешить. Или просто не захотел трепаться обо мне с дружками. Кто его знает?

Уэнди опять тяжело вздохнула.

– В общем, не стану тебя долго мучить. Прямо сейчас перейду к главному, только, пожалуйста, будь мужественной.

Лесли не знала, о чем думать, и от напряжения не даже могла пошевелиться.

– Оливер заговорил в тот вечер только тогда, когда ему взбрело в голову завоевать тебя… На спор.

Лесли почувствовала себя человеком с петлей на шее, у которого из-под ног выбили табуретку. Последние слова Уэнди показались ей настолько чудовищными, что она словно ослепла и оглохла…

– Лесли! – ворвался в ее убийственно безмолвный мирок взволнованный голос Уэнди. – Ты в порядке? Слышишь меня?

Лесли медленно качнула головой, моргнула, потерла виски. В голове царила пустота, дышать было больно.

– Лесли! – Уэнди схватила ее за руку. – Ты холодная как лед! Послушай меня, девочка, не вздумай согнуться под тяжестью этого удара, не опускай головы. Я ни за что не рассказала бы тебе об этом проклятом пари, если бы не поняла, что ты за человек, если бы не почувствовала, что иначе просто не могу. Оливер – отличный парень, не знаю, что на него нашло, а главное, почему он не остановился вовремя, не оставил тебя в покое, узнав, какая ты. Я всегда считала его одним из самых достойных ребят во всем Кэмдене, но теперь…

Уэнди говорила долго и с чувством, но Лесли почти ничего не слышала. Когда пустота в голове постепенно заполнилась обрывками мыслей, ей сделалось так тошно, что в самом деле захотелось повеситься.

На спор, думала она, отказываясь верить, что не больна и не бредит. Все не всерьез… Он просто играл… А я… я влюбилась до безумия. Впрочем, лишь это ему и было нужно. Нет… Нет!

Воспоминания о проведенных с Оливером днях и вечерах закружились перед ее глазами пестрым калейдоскопом, и стало так нестерпимо больно, что захотелось рвать на себе волосы, кричать, топать ногами… Она не заметила бы, что плачет, если бы Уэнди не поднялась и не принялась заботливо стирать слезы с ее щек бумажной салфеткой.