Песни дождей - Лора Эллиот Страница 23

Главное, не искать его глазами. Главное, не увидеть его. Теперь это дело Жозефин. Она же должна сделать вид, что просто не знает его. Больше не знает. Не помнит…

— Ты в порядке, Кристина? — удивился Тензин, почувствовав, как она бессильно повисла у него на руке.

— Да, — умудрилась пробормотать она. — Только чуть не споткнулась… Хорошо, что твоя рука оказалась рядом…

Нужно что-то говорить, только бы не думать о нем, пыталась она мысленно дать себе наставления. Но что говорить, когда у нее язык немеет? А сердце то скачет, как дикий мустанг по прерии, то замирает, как осторожная лань, прислушиваясь к шорохам леса? Не дай Бог, из ее глаз сейчас брызнут слезы! Ведь сердце не обманешь. Оно чувствует, оно знает, что этот мужчина здесь, где-то рядом. Опасный, волнующий, любимый, желанный. Мужчина, который прошлую ночь был так близок. Нет, не просто близок, с которым она всю ночь сливалась в едином восторге любви. И с ума сходила от счастья…

— Ничего, если я подержусь за тебя немного? — пробормотала она.

— Буду только рад, — гордо ответил Тензин.

В этот момент Жозефин энергичным шагом обогнала их, бросила на них из-за плеча оценивающий взгляд и одобрительно улыбнулась.

— Встретимся позже! — бросила она и вышла за арку.

Кристина на миг зажмурила глаза, потом с трудом перевела дыхание и залепетала:

— Кстати, удивительно, что сегодня еще до сих пор не начался дождь. Обычно в это время уже начинает накрапывать. А небо было хмурым с самого утра. Странно… Интересно, когда же наконец пойдет дождь?

— А ты соскучилась? — спросил Тензин. — Кстати, как ты вчера съездила в Кангру? Надеюсь, твой индийский ухажер вел себя прилично?

— Да, все было замечательно, — быстро ответила она, боясь от волнения потерять нить мысли. — Только я поняла, что ты был прав. Мне этот человек совсем не нужен. Нам не по пути. Он чужой… Другая культура. Мы почти не понимаем друг друга… Говорим на разных языках. Трудно общаться…

Они оказались за аркой, и, с мольбой заглядывая Тензину в глаза, Кристина ждала, что он поможет ей снова о чем-то заговорить. О чем угодно, только не об этом мужчине, который издалека смотрит на нее, и от его взгляда ее бросает в жар.

— Да, мне это очень понятно, — драматично вздохнул Тензин. — У меня тоже была девушка, англичанка, с которой мы не могли найти общий язык. Так что внешняя привлекательность часто оказывается пустышкой. Без внутренней близости никакие отношения долго не продержатся.

— Да, это правда, — согласилась она, ускоряя шаг и упорно глядя себе под ноги. — Кстати, я почему-то ужасно проголодалась. Но нам придется ждать возвращения Жозефин…

Они теперь шли по улице, и уши Кристины невольно уловили за спиной знакомое урчание мотора. Джип отъехал, и теперь Жозефин сидит рядом с Риши… Теперь он никогда больше не приедет, чтобы увезти в своем уютном джипе ее, Кристину. Он все понял. Она с самого начала знала, что этот мужчина гордый и сообразительный. Он понял, что между ними все кончено. И смирился с этим.

Кристина почувствовала, как напряжение, сковывающее ее, внезапно куда-то исчезло. А вместо него осталась только безысходность и бессмысленность. Все вокруг внезапно стало чужим, немилым, ненужным…

Тензин снимал небольшую комнату с примыкающей к ней кухней и ванной на втором этаже большого дома, где жила зажиточная индийская семья. Благо, дом находился в пяти минутах ходьбы от института, потому что у Кристины от слабости подкашивались коленки. Она безучастно продолжала бормотать что-то, пытаясь поддерживать с Тензином беседу, и обрадовалась, когда наконец смогла усесться в его комнате на тахту.

Потом ей предстояло знакомство со старшей сестрой Тензина Цомо, которая приехала из Дехрадуна, чтобы проведать брата и побаловать его домашней национальной едой. Цомо оказалась очень симпатичной женщиной тридцати лет, у которой было двое детишек. Ее муж владел небольшой гостиницей в Дехрадуне, благодаря этому семья не бедствовала, и находились даже средства, чтобы поддерживать младшего брата, который два года назад вдруг решил обучиться искусству тангкописи.

Кристина сидела, поджав под себя ноги, болтала с ненавязчивой и улыбчивой Цомо и механически отхлебывала солоноватый тибетский чай, который Цомо беспрерывно подливала ей в стакан. Тензин возился на кухне. Как выяснилось, обед был уже готов, и оставалось только покрошить овощи на салат, чем он теперь и занимался.

И все же, как Кристина ни пыталась увлечься беседой с Цомо, ее мысли часто, не спросясь, улетали туда, где был сейчас он, мужчина, которого она во что бы то ни стало должна забыть. А для этого, ни много ни мало, ей нужно каким-то образом отнять у него свое сердце. Так рассуждал ее рассудок.

А сердце просто слепо рвалось к нему! Он сказал вчера, что после нее не захочет целовать другую женщину. Но это, скорее всего, тоже были просто слова, красивые слова, которых она немало слышала и от других мужчин…

Время от времени невольно поглядывая на часы, Кристина ловила себя на том, что с каждой минутой к ее отчаянию и боли примешивается страх. Что расскажет Жозефин, когда вернется? А еще она ловила себя на том, что ее уши, хочет она того или нет, прислушиваются ко всем звукам со стороны дороги. Если Жозефин уехала с Риши, то наверняка он же и привезет ее сюда. Может, он захочет поговорить с ней?

О, слепые, противоречивые надежды влюбленного сердца!

— Не скучаете? — послышался из кухни голос Тензина.

— Нисколько, — ответила ему Кристина и с улыбкой посмотрела на внезапно притихшую Цомо, увлеченно рассматривающую тангку брата, висящую на стене.

— Ой, Кристина, прости, если заставила тебя скучать. — Цомо повернулась к ней и смущенно улыбнулась.

— А я не скучаю. Я вообще не умею скучать, даже когда остаюсь одна. — Ее слова прозвучали наигранной бравадой. — Бывает только одиноко порой, но я всегда в такие минуты спасаюсь работой. Или думаю.

— А я вот совсем не умею быть сама с собой, — сказала Цомо. — Когда целый день вертишься по дому: готовишь еду, убираешь, стираешь, а вокруг тебя беспрерывно крутятся детишки, думаешь, как хорошо было бы побыть одной. Но стоит остаться на час в одиночестве, и я начинаю скучать…

В это время со стороны дороги послышалось раздраженное бормотание автомобильного мотора. Звук на какое-то время застыл, превратившись в монотонный и настойчивый стук. Потом мотор вдруг взревел, и шум, который на несколько секунд оглушил Кристину, стал удаляться. Наконец раздался стук в дверь, и Кристине показалось, что стучат прямо ей в сердце. А когда на пороге появилась раскрасневшаяся Жозефин, сердце просто раскололось на части, и осколки со звоном рассыпались по полу.

— Заждались? — Жозефин бросила взгляд на Кристину и тут же повернулась к Цомо. — Привет, Цомо.

— Рада снова видеть тебя, Жозефин, — ответила ей Цомо и встала. — Пожалуйста, присаживайся.

Кристина нервно заерзала на тахте.