Рыжее счастье - Наталия Рощина Страница 23

— Вот черт! — Мара была недовольна собой. И вообще, что это с ней случилось? Какой-то черноглазый самец нахально раздевает ее взглядом, пускает в ее адрес пошловатые шуточки, а она уши навострила, растеклась, прямо-таки растаяла. Недостойное поведение мужчины ввергло ее в непристойные мысли. Это и есть тот случай, о котором постоянно говорит Евдокия Ивановна. Настоящий мужчина не станет так себя вести. Ни к чему хорошему это не приведет. К тому же он, кажется, не принадлежит к тем посетителям, которые на особом счету у Елены Константиновны. Ни разу она не подошла к их столику, ни она, ни Ирина Петровна. Значит, нужно взять себя в руки и показать, что она не из тех, с кем можно запросто заигрывать, чуть не под юбку залазить. Она не нарушит ничьих планов, если покажет, что она выше мимолетных романчиков. Ей не нужны сомнительные приключения, она ждет настоящего, единственного! При этом она готова делать все, чтобы удержаться на своей работе. То, на что намекала Ирина Петровна, никак не помешает ей в достижении своей мечты. Любви на свете не становится меньше. Где-то уже есть тот, кто не станет задавать вопросов, кому будет безразлично ее прошлое, а важным останется только настоящее, планы на долгое, счастливое будущее. Так и случится, надо только сильно верить! Она найдет свое счастье. И найдет она его где угодно, но только не в прокуренном, оглушенном музыкой ресторане. Ну сейчас она отбреет этого нахала! Полная решимости, Мара взяла поднос с очередной бутылкой красного вина и фруктами. Раздатчица хитро улыбнулась:

— Послушай, девочка, совет мудрой тети: мужчины, которые пьют хорошее вино, заслуживают внимания. Лови момент! — небрежно бросила она и, не дожидаясь реакции Мары, занялась очередным заказом.

Мара на мгновение застыла с подносом, но, решив, что не стоит тратить время на пустые разговоры, повернулась и вышла из душной, пропитанной ароматными запахами кухни. Все толкают ее к тому, что пора перестать просто улыбаться. Пора делать многообещающие авансы, набираться опыта. Для чего? Чтобы вот так с противной нагловатой улыбочкой лет через двадцать давать совет очередной молоденькой официантке? Мару передернуло. Как же низко и гадко — всех стричь под одну гребенку. Она не такая, она выше плотского, безрассудного, сиюминутного. Ей нужно совсем другое. Она не станет размениваться на мелочи. Мара быстро двигалась по длинному коридору, продумывая колкую фразу, которой ответит на очередную вольность поклонника. Она практически убедила себя, что она и этот черноглазый нахал — нелепый, невозможный союз. Ей не нужен ни флирт, ни пустые обещания. Пусть не думают, что она молодая дурочка, которую могут растрогать страстные взгляды! Но то, что произошло в следующее мгновение, привело к совершенно другой развязке. Мара вскрикнула и чуть было не уронила поднос: перед ней словно из-под земли возник возмутитель ее спокойствия.

— Испугал? — тихо и вкрадчиво спросил он. Не дожидаясь ответа, быстро оглянулся по сторонам, взял из рук Мары поднос и поставил его на стоявший у стены стул.

— Что вы делаете? — Мара не слышала своего голоса. Она только снова почувствовала, как низ живота охватила горячая волна желания.

— Молчи, — прикладывая палец к губам, ответил мужчина и, кивнув в сторону небольшого темного коридорчика, уходящего куда-то вправо, спросил: — Что там?

— Подсобка.

Больше мужчина ничего не говорил. Он властно взял Мару за руку и повел за собой в глубь этого маленького коридора. Вскоре они оказались в темном пространстве, единственным украшением которого был небольшой стол, накрытый какой-то то ли скатертью, то ли клеенкой. Стол стоял вплотную к железной двери. Вероятно, ею давно не пользовались. Мара попыталась высвободить руку, но горячие пальцы еще крепче сжали ее, а еще через мгновение сильные мужские руки обняли ее, заскользили по волосам, спине, бедрам. Влажные губы покрывали поцелуями ее лицо, шею. Пытаясь увернуться, Мара отклонялась назад, но тем самым только облегчала мужчине его задачу. Быстро расстегнув пуговицы блузки, он жадно целовал ее грудь. Он мял ее, урча, постанывая. Объятия становились все крепче.

— Как тебя зовут? — Переводя дыхание, он смотрит на нее. В этом взгляде Мара видит предопределенность. Она уже знает, что одними поцелуями все не закончится. И, к своему ужасу, понимает, что сама безумно хочет того, что должно случиться дальше.

— Мара, — шепчет она, преодолевая спазм. От возбуждения ей трудно говорить. Все естество жаждет наслаждения. Последние искорки разума, гордости пытаются сопротивляться, но их усилия слишком ничтожны под натиском страсти, желания.

— Мара? Мара… — Черные глаза мужчины так близко, что сливаются в один огромный светящийся шар. — Какое красивое имя. И ты сама очень красивая…

Он поцеловал ее в губы так, что у Мары закружилась голова. Она пошатнулась, обмякла в объятиях, чувствуя, что вдруг оказалась в воздухе. Ноги оторвались от земли: мужчина взял ее на руки, быстро посадил на стол, заставил лечь спиной на холодную твердую поверхность. Теперь его руки свободно скользили по груди, талии Мары. Эти прикосновения заставляли ее тело подрагивать от удовольствия. Она не могла объяснить всех ощущений, но самым сильным было, пожалуй, нарастающее желание того запретного, неизведанного. Маре не было дела до того, что в любую минуту их могли обнаружить. Она слышала музыку, доносящуюся из зала. Там была другая жизнь, а здесь, в этом маленьком темном коридорчике, совершалось таинство. Мара была уверена, что ничего плохого с ней не может случиться, если ей сейчас так хорошо. И зачем было так запугивать ее? Зачем было рассказывать о коварстве мужчин, если их прикосновения дарят столько наслаждения? Неужели она могла быть такой глупой, чтобы добровольно отказаться от этих непередаваемых ощущений?

Все, что случилось потом, Мара помнила смутно. Она почувствовала на себе тяжелое тело, горячее дыхание мужчины стало прерывистым. В какой-то момент она закрыла глаза и поняла, что ее разум, тело полностью во власти этого незнакомца. Каждое его прикосновение вызывало у Мары мучительное наслаждение. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Настало мгновение, когда все тело ее напряглось, отвечая на очередной натиск страсти, и новое, совершенно подчиняющее себе ощущение окатило ее горячей волной. Мара почувствовала, как ладонь мужчины закрыла ей рот. В порыве страсти она не слышала, как громко отвечает на ласки. Мара была готова к продолжению, но мужчина громко выдохнул и поднялся. А она так и осталась лежать на столе, свесив с него бесстыдно расставленные ноги. Мара все еще не вернулась оттуда, где ей было так хорошо, сказочно хорошо. Приподнявшись на локтях, она с улыбкой взглянула на того, кто подарил ей эти незабываемые мгновения. Но насмешливое лицо того, кто только что шептал на ушко сладкие слова, отрезвили Мару. Он поспешно застегнул брюки, тряхнул головой, отчего черные кудри снова открыли высокий, широкий лоб.

— Одевайся. — В его голосе Мара не услышала и намека на нежность. Она быстро вскочила со стола. — На платок, утрись.

Мара только теперь почувствовала, как по ногам потекло что-то вязкое, теплое. В темноте она взяла протянутый платок, быстро вытерла ноги. Непривычный приторный запах, исходивший теперь от платка, заставил Мару поморщиться. Она оглянулась, ища, куда бы его выкинуть, и услышала тихий, отрывистый смех мужчины.