Приди в мои сны - Татьяна Корсакова Страница 23

Август появился на острове на пятый день, в самый разгар работы. Он шел от лодки в сопровождении хмурого, как туча, приказчика и говорил что-то зло и громко, а еще руками размахивал так, что едва не задевал приказчика по лицу.

– Опять принесла нелегкая, – буркнул один из рабочих и тихо выругался.

А Тайбек отложил инструмент, посмотрел на Августа с интересом.

– …А я вам говорю, что эту стену следует переделать, – донесся до них голос Августа.

– Да как же переделать, когда кладку уже начали?! – возмущался приказчик, но как-то не слишком уверенно.

– Значит, разберете кладку! Там всего-то три ряда, невелика беда!

– Всего три ряда?! Мастер Берг, да вы меня без ножа режете! – взвыл приказчик и зло зыркнул на рабочих: – А вы чего стали? Работать идите! А сроки, мастер Берг? Да Сергей Демидович с меня за такие фортеля шкуру с живого спустит! Сроки все уже порушены, – заговорил он уже тише.

– Сроки порушены! – Август остановился как раз напротив Игната и Тайбека. – Да все потому, что работники у тебя, Кирилл Тихонович, никчемушные! Ты только посмотри, кого набрал! – Он страдальчески воздел очи к небу. – Да за ними же все перепроверять нужно, все контролировать!

Вот и стала понятна нелюбовь строителей к мастеру Бергу. Кому же такое понравится?

– Усадьбу Саввы Сидоровича мы за два года всего построили, – продолжал Август. – Быстренько, без проблем.

– Так то ж обычный дом, а тут замок целый. Да еще и на острове. – Голос приказчика упал до шепота: – Вы бы знали, каких трудов мне стоит людей найти!

– Не знаю и знать не хочу, Кирилл Тихонович! Не моя это забота! И с маяком что? Я архитектор, а не инженер! Мне инженер нужен, а не этот сброд. Говорил я вам про инженера, а? – Август ткнул приказчика пальцем в грудь, и тот поморщился, как от боли.

– Будет вам инженер, – сказал устало. – Договорено уже все.

– Ну, слава богу! А мне помощник? Сколько просил дать мне толкового человека, а вы все присылаете каких-то недоумков.

– Да берите сами! – воскликнул в сердцах приказчик. – Вот любого, на кого глаз глянет, и берите! Только не говорите потом, что это я виноват!

– И возьму! – Август расправил плечи, шагнул вперед, окинул рабочих внимательным взглядом.

– Возьмите меня, уважаемый! – сказал вдруг Тайбек и прижал ладони к груди. – Я хороший работник, старательный. Не пожалеете.

– Старый ты, – отмахнулся Август с такой небрежностью, что захотелось дать ему по шее. – Мне бы помоложе и покрепче, чтобы и тяжесть какую мог перенести, и на весла сел, если потребуется. Вот ты! – подбородком он указал на Игната. – Да, ты! Подойди-ка сюда.

Игнат подошел, стал напротив, спиной чувствуя пристальный взгляд Тайбека.

– Как зовут?

– Игнат Вишняков.

– С глазом что?

– Ослеп.

– Вижу, что ослеп. – Август поморщился. – Со вторым что?

– Со вторым все в порядке.

– Что умеешь?

– Все понемногу.

– Меня понемногу не устроит, милейший.

Теперь уже поморщился Игнат. Не переиграл бы Август…

– Вижу, ты неразговорчивый. Это хорошо. Я болтунов не люблю.

За их спинами послышался неодобрительный ропот. Да, не жаловали Августа на острове.

– Он сказал, что ничего не боится. Ни черта, ни дьявола. Бравый он парень, мастер Берг. – Приказчику явно хотелось побыстрее избавиться и от Августа, и от проблемы в его лице. Ради этого можно было пожертвовать и одним из рабочих. Невелика потеря.

– Ну что ж, посмотрим. – Август боролся с сомнениями, и борьба эта отчетливо читалась на его круглом лице. – Но если и этот окажется болваном, так и знай, Кирилл Тихонович, пойду жаловаться Сергею Демидовичу.

От такой перспективы приказчик побледнел, а на Игната посмотрел едва ли не с мольбой.

– Он постарается, – сказал, стирая со лба пот.

– Я постараюсь, – пообещал Игнат.

* * *

Железнодорожный вокзал гудел множеством голосов, ухал и лязгал. От этого у Виктора было ощущение, что он очутился в брюхе гигантского чудища. Механического чудища, способного переварить и паровозы, и суетившихся на перроне человечков. Болела голова. Каждый паровозный гудок, каждый крик носильщика заставлял Виктора болезненно морщиться. А всему виной вчерашний прощальный вечер. Товарищи нагрянули внезапно.

– А мы прощаться к тебе, Виктор! – с порога закричал Тоша Егошин, балагур и затейник, каких поискать.

– Так ведь прощались уже. – Виктор посторонился, пропуская в квартиру и еще троих друзей.

Нельзя сказать, что друзья эти были закадычными, но приятельствовали они уже давно, еще со студенческой скамьи, вместе съели не один пуд соли и выпили не одну бутылку шампанского. Вот и сейчас товарищи явились не с пустыми руками: на столе в гостиной выстроилась батарея винных бутылок, рядом с которой остальная принесенная провизия выглядела куда как скромнее.

– Прошлый раз не считается! – Тоша уже хозяйничал у стола, нарезал колбасу на тонкие ломтики. – Прошлый раз Зоя Никодимовна так на нас смотрела, что мне кусок в горло не лез, а уж про шампанское я и вовсе промолчу.

С этим Виктор поспорить не мог. Зоя Никодимовна была его квартирной хозяйкой. Вдовая, бездетная, она прониклась к Виктору едва ли не материнской заботой. Плату за постой брала божескую, баловала вкуснейшей выпечкой и другими домашними разносолами, помогала по хозяйству. Это было бы мило и весьма удобно, если бы Зоя Никодимовна не являлась дамой очень строгого воспитания. Она свято верила, что мир полон пороков, которые поджидают благовоспитанного юношу на каждом шагу. Себя она видела защитницей и блюстительницей нравственности, поэтому предаваться пороку, пусть и самому невинному, такому, как посиделки с товарищами, Виктор мог только вне стен собственного жилища. Да и то с оглядкой, потому что Зоя Никодимовна ужасно нервничала, если он задерживался допоздна, а понервничав, принимала сердечные капли с таким ядреным духом, от которого собственное Викторово сердце начинало болезненно сжиматься, а к горлу подкатывала самая настоящая тошнота. Чтобы не нервировать милейшую даму, Виктору иногда приходилось хитрить и изворачиваться. Внезапные ночные вызовы на работу были очень хорошим оправданием и прекрасно маскировали и явные, и надуманные пороки. Покойный, но поныне горячо любимый супруг Зои Никодимовны так же, как и Виктор, был инженером. Он принимал участие в строительстве Благовещенского моста, о чем Зоя Никодимовна поведала Виктору в первый же день их знакомства и в дальнейшем рассказывала всем тем его товарищам, с которыми ей довелось пообщаться. Решение Виктора оставить теплое место в столице и отправиться в глухую провинцию она восприняла как подвижничество, вот только сначала сильно разнервничалась из-за того, что «бедному мальчику» придется увидеть изнанку жизни, и запах ее сердечных капель не давал Виктору жизни целых три дня. Не помогали ни уговоры, ни увещевания, ни рассказы о том, что Приуралье – это не глухая провинция, а стремительно развивающийся край, ни обещание сторониться всех мыслимых и немыслимых пороков. Зоя Никодимовна переживала так сильно, что Виктор не на шутку испугался, что она сляжет. Но обошлось. Квартирная хозяйка собрала волю в кулак и взвалила на свои хрупкие плечи бремя по проведению прощального ужина.