Пари - Ляля Брынза Страница 23

– И еще одно. Ваш внешний вид должен соответствовать ситуации. Короче – вечерний туалет, и точка. Никаких возражений, капризов и выдумок. Где и на какие деньги его достать – ваши проблемы, сами напросились. А еще не вздумайте надевать эту возмутительную вещь, которой вы сегодня подчистую совратили президента. В таком безобразии можно ходить только по Бродвею в качестве живой рекламы для презервативов. Вопросы?

Его тон меня здорово раздражал, и еще этот «ваш не самый приличный внешний вид» все крутился и крутился в голове, не давая возможности расслабиться.

– Только один, – я ласково замурлыкала в трубку. – Андрей Николаевич, а вы, вы тоже будете в смокинге?

– Обязательно. Вас что-то смущает?

– Да нет, просто мне всю жизнь хотелось потолкаться среди чудиков, одетых в эти смешные штанишки с кушачками и пиджачки с атласными отворотами. Кино! Выглядеть вы будете забавно. А можно будет вас потрогать? Да, и еще один крошечный, просто крохотулечный вопросик: откуда у вас такие исключительно подробные сведения про презервативы на Бродвее, неужто подрабатывали вечерами?

Он положил трубку. Бросил. Я послушала короткие гудки, еще чуточку покурила и начала размышлять. Не самый приличный внешний вид, говоришь? Ну-ну! Разберемся! Лишнее разъяснять, что в моем платяном шкафу не наблюдалось шикарных платьев, подходящих к случаю, а «рекламный» костюмчик сожрал весь полугодовой бюджет. Поэтому мой внешний вид напрямую зависел от моей фантазии. Первой мыслью, забредшей в мою светлую голову, было особо не изощряться, а пойти на прием в своем любимом Келвине Кляйне (имеется в виду классический прикид – джинсы и свитер) и бродить по залу с гримасой пресыщенной светской львицы, обливая послов, торговых представителей и военных атташе презрением. Бродить, небрежно подпихивать их локтями и глушить скотч стаканами. Потом пришла мысль вторая – обрезать бабулино подвенечное платье и, раскрасив его акварелью в ответственных местах, закосить под богемную штучку. Тоже недурственно, главное, грамотно подобрать цвета. Но затем мысль третья оформилась и заставила меня срочно набрать номер Женюлика. О, мой Женюлик был спецом по части высокой моды.

– Кто тот милашка, который тебя ужинал на прошлой неделе? А как он в постели? Ну расскажиии!.. – ныл мой неформал.

– Женюлик, что за шелуху ты несешь. Вот этот балованный и утонченный типчик – и Я. Как ты себе это представляешь?

– Ой, очень даже представляю. Вы прямо как дельфин и русалка. Как мило! – Женюлик заходился слюной от возбуждения.

– Ага, у него вместо ног хвост, и у нее вместо ног хвост. Извращенец ты, Женюлик, как я погляжу, – Женюлик закашлялся, замолк, и я поняла, что совершила страшнейшую ошибку и оскорбила хорошего человека.

– Ой, прости, не извращенец – извращенка, увлеклась и забыла, – надо было быть вежливой.

– Ну вечно ты меня обижаешь, Лора, сколько раз можно повторять…

– Женя, дорогая, хочешь, приедь и ударь меня в лицо, натуралку бестолковую. Хочешь, пни, но только не сильно. Я тебе, лапуля, по делу звоню, между прочим. Помнишь, у тебя есть такое розовое платьице с перьями? Ну то, что ты на выставку Матвея надевала. Я тут в четверг иду на обалденный сейшен, соответственно нужен обалденный прикид.

– Ты с ума сошла! – искренне ужаснулся Женюлик, узнав, куда и с кем я иду. – Розовое не пойдет, и потом это уже не стильно. Есть одна вещица, мне немного мала, а тебе будет в самый раз. Живанши, последняя коллекция.

Женюлик в свободное от любви время подрабатывал, навешивая суперэксклюзивные бронированные двери на квартиры, дома и дачи новых русских. Бизнес процветал, Женюлик тоже, он вполне мог позволить себе Живанши.

– Женя, спасительница! Ну давай твою «Живаншу», и туфли тоже тащи, размер у нас с тобой вроде бы одинаковый.

* * *

С утра был четверг. Уже пару дней «Живанша» пребывала у меня в шкафу вместе с туфлями и непонятными прибамбасами на шею и в уши. Женюлик здорово преувеличивал, говоря, что это платье ему лишь слегка маловато, – туда могла влезть разве что его нога, и то с трудом. У меня в «Живаншу» влазило все тело, но абсолютно ничего не застегивалось. То есть, если я выдыхала и лежа втискивалась в этот черный эластичный чулок, он в принципе меня одевал, и все. Чтобы наконец-таки застегнуться, я активно худела уже целых два дня, но пять кило – не двадцать. Что ж, по крайней мере теперь молния сходилась, и «Живанша» не расползалась по швам. Я встала перед зеркалом и приступила к замазыванию дефектов внешности и окрашиванию замазанных деталей.

До приема оставалось два часа, до приезда Андрея – час. Да, да, он сам предложил забрать меня из дому, чтобы я не топала до Красной Пресни пешком и не пачкала свой роскошный туалет. Такая вежливость меня тронула, хотя я подозревала, что Андрей хотел убедиться в том, что я не отмочу на этот раз никакого номера, а также дать последний инструктаж. А пока я отчаянно вспоминала, как можно сделать конфетку из этого… ну как его… шоколада!

– Так. Здесь у вас, барышня, будут глазки. А над глазками полагаются реснички и эти, такие волосатенькие… – бровки! – приговаривала я. В зеркале происходили метаморфозы, вернее, отражались. – Что у нас с носиком? Ничего у нас с носиком. Нового не налепишь. Берем, что есть. А еще румянца на скулы. И карандашиком рисуем рот, раз-два-три. Во! Нет, не прынцесса – королевна! – Процесс доставлял мне кучу удовольствия. Как выяснилось, опыт, приобретенный давным-давно и так же давно позабытый, я не растеряла, и из меня медленно, но верно получалось очаровательное существо определенно женского пола.

– Что это ты закрылась, сладурка? Заболела, что ли? – Бабушка мощно рвалась в комнату, озадаченная моим уже получасовым молчанием.

– Если и заболела, бабуля, то не смертельно. Бусь, слышишь, сейчас за мной заедут, ты, пожалуйста, не пугайся и лучше не приставай с расспросами о зарплате. Договорились? И кстати, сегодня вернусь поздно, – я замолчала, выдохнула и проскочила в черный чулок от Живанши. Уух.

– Это тот, на «запорожце»? – Проницательная бабуля крупным настойчивым мотылем билась в закрытую дверь, но я не открывала, нельзя было заранее ее доводить до инфаркта. Ей было бы бесполезно объяснять, что это высокая мода, а не шелковые обрывки на веревочках.

– Угу, – промычала я, нанося на губы коралловую мерзость, выданную мне Женюликом вместе с подробной информацией о современных методах макияжа.

– Супружница-то его не померла? – искренне интересовалась добрая бабуля.

– Жива, жива, мученица, – я придирчиво оглядела результат в зеркале и убедилась, что у меня очень большие ласковые глаза, густые брови, чистая нежная кожа с очаровательным румянцем, чувственный рот, сногсшибательная грудь и осиная талия.

«Все в восторге от тебя», – пропела я и повертелась в разные стороны.

– А он кто? Окрок, вьюнош или лыцарь? – не унималась бабушка, пытаясь подсмотреть в замочную скважину.

Если я мужчин особачивала, что давало мне множество вариантов их классификации, то бабуля просто распределяла их по возрасту. Отрок, юноша или рыцарь? Подумав, я решила, что Андрея, пожалуй, ни по каким параметрам нельзя считать «вьюношем», тем паче «окроком».