Девять месяцев из жизни - Риза Грин Страница 23

– Второе, – говорит Стейси, – что будет с твоей группой, и третье – собираешься ли ты идти в колледж. Последние две темы – не взаимоисключающие.

Я снова смотрю на Тик, потому что не уверена, что она знает, что такое «взаимоисключающие».

– Что вы имеете в виду? – говорит она.

– Я имею в виду, что ты можешь учиться в колледже и продолжать играть в группе, но группе совершенно не обязательно иметь Маркуса в своем составе, если он не может пережить твоего пребывания в колледже. Если посмотреть с чисто деловой точки зрения, у тебя имеется целый букет конфликтов. Во-первых, никогда не заводи романа с менеджером, потому что, если ты с ним порвешь, он может настроить против тебя всех остальных. А во-вторых, менеджер никогда не должен быть членом группы, потому что, если начнется отстой, никто ему ничего не скажет. Основы бизнеса, милочка, это надо знать.

– Так что же мне делать? – спрашивает Тик.

Я не верю своим ушам. Она явно слушает Стейси. Стейси смотрит на меня, и я изображаю на лице «продолжай, раз уж пошло».

– На твоем месте я бы сказала Маркусу, что, если его действительно волнуют дела группы, ему стоит уйти из менеджеров и нанять для этого человека со стороны. А потом я бы ему сказала, что, если его действительно волнуют твои дела, он должен думать о том, что лучше для тебя, и если это колледж, значит, ему придется смириться с колледжем.

Тик на глазах цепенеет, слушая эти предложения.

– А если он на меня наезжать начнет? – спрашивает она.

В ответ Стейси смеется:

– Послушай, милая девушка, это не шоу-тусня, это шоу-бизнес. Если ты не можешь справиться с наездами собственного бой-френда – значит, индустрия развлечений – это не твоя стезя.

О боже. Это кто у нас такой, Сэмюэль Голдвин? Впрочем, момент можно использовать, чтобы встрять в их беседу.

– Подождите секундочку, – говорю я. – Давайте на какое-то время забудем о Маркусе. Стейси права: множество людей ходят в колледж и играют музыку. Скажи мне, права ли я: мне показалось, что команда держится на тебе и твоих талантах, и Маркус прекрасно это понимает, иначе его бы так не расстраивал твой отъезд. Так ведь?

Она растерянно пожимает плечами. Мы со Стейси обмениваемся взглядами, и я вижу, что она прекрасно понимает, куда я мечу.

– На чем он играет? – спрашивает Стейси. Тик наконец приподнимает голову:

– Он лидер-гитарист. Иногда еще на подпевках, хотя голос у него не очень.

– Хорошо, – говорит Стейси. – Значит, у тебя есть гитарист со средненьким голосом, и все свои надежды он возлагает на тебя. Ситуацией рулишь ты, так что все, что он говорит, – чистый блеф. Скажи ему, что ты собираешься идти в колледж с ним или без него. Если скажет «нет» – выгоняй его к чертям и ищи замену. В колледже без проблем найдешь себе нового бой-френда, а если попадешь в заведение с мало-мальски приличным музыкальным факультетом, найдешь и гитариста с голосом. Главное, шуры-муры с ним не разводить.

Стейси делает паузу и отпивает из своего гигантского стакана шоколадное мокко со взбитыми сливками. Там калорий, наверное, тысячи две, а она каждый день пьет по стакану. Как можно при этом оставаться тощей – этого я никогда не пойму.

– Видишь ли, – говорит она, – это как раз то, что имеется в виду, когда говорят, что надо учиться на своих ошибках.

Тик внимает каждому ее слову и пожирает ее глазами, как какого-нибудь гуру. Правда, этот гуру представляет из себя тощего трудоголика, который редко бывает в собственной квартире и шесть лет не имеет никакой личной жизни, но это уже не важно. Если Тик на это покупается, пусть Стейси говорит, что хочет.

– А вы в каком колледже учились? – спрашивает Тик.

Стейси улыбается и скромно опускает голову:

– В Нью-Йоркском университете, деточка, в лучшем колледже в мире.

Только не это. Только не это. Я совсем забыла, что Стейси училась в Нью-Йоркском университете. Туда сейчас попасть почти так же тяжело, как в Колумбию. Каждый подросток, который смотрел «Фелисити», хочет туда попасть. Блин. Тик смотрит на меня:

– А у них есть хороший музыкальный факультет? Я делаю попытку увильнуть от прямого ответа:

– Ну, университет, конечно, хороший... Стейси обрывает меня:

– Хороший? Это Нью-Йоркский университет. Культурная Мекка университетского мира. У них все творческие факультеты шикарные.

Я тру себе виски:

– Ладно, очень хороший. Суть в том, что поступить туда не просто...

Стейси опять меня прерывает:

– О чем ты говоришь? Я была самой страшной по-хуисткой в старших классах... – Я кидаю на нее взгляд, означающий, что среди нас дети, на что она выразительно закатывает глаза: – Лара, брось, я уверена, что она уже слышала слово хуй. – Тик смеется, и я понимаю, что опять играла партию плохого парня. – Не важно, в общем, я была самой страшной пофигисткой и поступила туда. CAT у меня был десять-пятьдесят или что-то около того. Напишешь хорошее сочинение – считай, что поступила.

Мне хочется убить ее. Почему-то все на свете уверены, что обладают достаточной квалификацией для работы консультантом по поступлению в высшую школу.

– Стейси, это было двенадцать лет назад. Ситуация изменилась. В Нью-Йоркский университет уже не поступают с десять-пятьдесят. CAT должен быть не меньше тринадцати, плюс пятерочный аттестат, расширенные курсы, проходной балл. Это уже не та школа, в которую ты поступала.

Стейси трясет головой и делает мерзкую морду:

– Чушь. Почему это так сложно, можешь объяснить?

Честно говоря, совершенно не хочется объяснять ей, что, когда мы поступали, подростков в стране было меньше, чем когда-либо, а сейчас, когда дети всех бэби-бумеров [17]собираются в колледж и все бэби-бумеры готовы за это платить, спрос серьезно перевешивает предложение. Не говоря уже о том, что показатели CAT в 1994 году пересматривались, так что двенадцать сотен образца 1989-го равняются тринадцати с чем-то, а это означает, что все колледжи подняли свой проходной балл. Разумеется, эта информация не только вгонит их обеих в сон, но и меня поставит в положение еще большей зануды, чем я себя уже показала. Так что вместо этих объяснений я даю краткий ответ.

– Потому что, – говорю я. – Просто потому что, и все.

Круто. Я начинаю изъясняться по-родительски. Тик смотрит на Стейси с понимающей улыбкой, потом поворачивается ко мне:

– В общем, я хочу поступать в Нью-Йоркский. – Спасибо, я уже сама догадалась. Я поджимаю губы и выразительно смотрю на Стейси. – Это идеальный вариант. Если Маркус так хочет в Нью-Йорк, может ехать со мной, а если не хочет – я в любом случае сваливаю и из города, и от матери.