Тело и душа - Шейла Нортон Страница 23

— Все купила? — был первый вопрос, который задала Бекки, пристально посмотрев на меня. Я вернулась без покупок.

— В багажнике оставила, — ответила я, улыбаясь ей. «Думай что хочешь, — проговорила я мысленно. — Не веришь — не надо!» Я вспомнила слова Эшли. Да, я восхитительна, и мне это нравилось!

— Тебе звонили, — сообщила Сара. — Дэйв из отдела фотографии, просил передать, что у него для тебя кое-что есть.

Я заметила, какой взгляд бросила на меня Бекки.

— И Сильвия звонила. Она сказала…

— О черт! — Ко мне вдруг вернулось чувство реальности. Совершенно вылетело из головы, что нам предстоял неприятный разговор. Я взглянула на часы — 13.35.

— Почему два звонка? Она же только один раз…

— Сильвия перезванивала еще раз, когда ты была со Стюартом, — пояснила Бекки. — Извини, и еще сегодня, когда ты пила кофе…

— Отлично! — Мне хотелось убежать подальше от всех этих проблем, но это было невозможно. Хватит того, что я опоздала, влетела мокрая, запыхавшаяся, усталая.

Сильвия Райли была маленькой, пухлой женщиной, с жуткой прической и дикими глазами. Если она когда- либо потеряет свое место главной страшилы нашей больницы, она без труда сможет подрабатывать в фильмах ужасов. В ее кабинете царил хаос, повсюду валялись документы, на стенах разноцветными булавками были закреплены разного формата листы бумаги. Все это напоминало сумасшедший дом. Я с ужасом озиралась по сторонам. И как она разбирается, с какой стены начать, чтобы не перепутать документы? Я чувствовала себя провинившейся школьницей в кабинете директора. Передо мной была стена, наиболее сильно поразившая меня: все бумаги были помечены: «Срочно! Очень срочно! Важно!» На некоторых были звездочки разных цветов, восклицательные знаки, нарисованные красным маркером. Я поняла, как, наверное, трудно Сильвии приходится — каждый день такая ответственность. Понятно, почему ее настроение менялось каждую секунду, почему она срывалась на подчиненных. Может, за этой маской скрывается золотое, доброе сердце, искренняя натура?

— Садитесь, — буркнула она, даже не посмотрев на меня. — Я же сказала в тринадцать тридцать!

С другой стороны, может, я ошибалась и она мерзкая, агрессивная злюка.

— Извините. — Я придвинула стул и попыталась говорить ровным, спокойным тоном. Не было надобности быть слишком любезной и унижаться, ведь я даже не знала, из-за чего меня вызвали на ковер. — Извините за опоздание, но мне буквально минуту назад сообщили о ваших звонках. Мой сын сломал руку и перенес тяжелую операцию, как раз тогда, когда вы звонили мне в пятницу. Моя вторая помощница тоже отсутствовала, у нее болел ребенок. У него тонзи…

— Я вызвала вас не для того, чтобы узнать о ваших личных проблемах! — прервала Сильвия, буквально расстреливая меня словами. — Вы же супервайзер в регистратуре, вам самой решать, как планировать день, чтобы не нарушать график работы. Я не думала, что мне придется перезванивать вам еще раз.

— Вы правы.

Я мысленно ругала себя за то, что минуту назад сочувствовала ей. Я ждала. Она же подписывала какие- то бумаги, складывала их в стопку, убирала в файл для документов. Потом, наконец, взглянула на меня.

— Розмари, — обратилась ко мне Сильвия, тяжело вздохнув и покачав головой.

Я точно не знала, как реагировать на ее слова, все же прозвучало мое имя.

— Слушаю вас, — произнесла я после некоторого раздумья.

— Полагаю, вы в курсе того, зачем нужны больницы? Вы ведь знаете, зачем мы все здесь собрались и в чем заключаются наши обязанности?

— В уходе за больными, — ответила я автоматически, думая о скрытом подвохе. Она не сразу ответила мне, продолжая разглядывать, слегка покачивая головой. Ее рот был сжат, выражение лица было осуждающим. Тогда я добавила: — В самом лучшем, высококвалифицированном уходе за больными.

— Да, да, да, мы все это знаем, — заметила она нетерпеливо. — Но как вы, наверное, знаете, Розмари, по крайней мере должны бы знать, раз уж занимаете такую должность, что наша основная задача — выполнить план, поставленный перед нами государством!

Ах, ну да, конечно! Какая я глупая! Мы работаем не в больнице, а в государстве!

— Если мы не справляемся с задачей, значит, остаемся без финансовой поддержки.

— Я понимаю.

Не было никакого смысла притворяться, я-то думала, что наша прямая обязанность — быть профессионалами, отличными докторами и медсестрами. А мы, оказывается, правительству угождаем!

— Вы сказали, что знаете об этом, но вас волнует то, что мы обязаны справиться с поставленной задачей? — спросила Сильвия Райли.

После этого вопроса я решила сменить тактику. Она явно надо мной издевалась. Я могла смириться с ее отвратительным характером, неприятной внешностью, но с чем я не могла смириться, так это с ее обвинением, будто мне наплевать на работу. Я не собиралась стоять и слушать оскорбления в мой адрес и в адрес моих коллег.

— Вы несправедливы! — стала защищаться я и заметила ее удивление. — Конечно, мне не все равно! Я люблю свою работу и выполняю ее добросовестно!

— Возможно, так и есть, — ответила она более спокойно.

— Что это все означает? Что я сделала не так?

Сильвия вытащила очередной файл с документами и положила перед собой. Она взяла пару листков. Я сразу же узнала их: это были те самые письма, которые я оставила Монике.

— А! Понятно, к чему вы клоните! Что же вы сразу не сказали? — произнесла я с облегчением. «И это все», — подумала я. Мне почудилось, будто что-то серьезное стряслось.

— Так вы признаете, что были в курсе дела?

— Да, конечно. Я думала, Моника рассказала вам, что это я обнаружила их…

— Моника на больничном, — сообщила мне Сильвия замогильным голосом, будто Моника уже умерла.

— Понятно! Вот почему я не видела ее в последнее время. Это немного неожиданно, не знала, что она заболела, — добавила.

— Вот как…

Собственно, мне не было никакого дела, что там у них произошло. Просто как раз тогда, когда мне больше всего нужна была ее помощь, она заболела. Типичный случай!

— Но она же вас поставила в известность? — промямлила я, чувствуя, как холодок пробежал по спине.

— Письма, — продолжала Сильвия, не обращая внимания на мои слова, — лежали в конверте, который прислали мне. Тот, кто отправил его, прекрасно знал, что даты просрочены, пациенты ждут приема уже более тринадцати недель. И вы говорите мне о том, что вы знаете о наших задачах! Это же недопустимо, Розмари! Меня даже не удосужились поставить в известность! На конверте нет подписи, так что я не знаю, кто его прислал…