Любовник из провинции. Наваждение - Ксения Васильева Страница 23

- она стояла у плиты и что-то там допаривала - и довольно пылко сзади ухватил ее за грудки и стал целовать шею под кружком стриженых волос, он уже был готов задрать ей платье и тут же, - как прекрасно, что это возможно! - неистово любить ее.

Нэля резко оторвала его руки от своих грудок и сердито сказала: Митя, сейчас нельзя.

- Но почему? ты же хочешь? Я знаю. И я хочу. Кто нам мешает? Удивился и раздражился он.

Нэля довольно сурово сказала: а ночью что делать будем?

- Тоже самое, - засмеялся Митя.

- Нет, так некрасиво. На кухне, у плиты... - уже чуточку сдаваясь пробормотала Нэля, она и вправду хотела Митю. Даже больше, чем ночью.

- Так это же и замечательно, - уже безумствуя и волнуясь, прошептал Митя и добился-таки своего: Нэля наклонилась над плитой, а Митя сделал все так, как у них еще не было.

Папа приехал неожиданно. Хорошо, что не ранним утром, когда юный супруг шлялся по квартире в папином халате на голое тело, выставив напоказ все свое существо, а Нэля в ночной рубашонке бегала из кухни в столовую...

Сейчас все было пристойно.

Митя ушел в институт, а Нэля, собралась на рынок и уже одетая, с зонтом и кошелкой стояла в прихожей.

Папа своим ключом открыл дверь, так как не думал кого-то застать и удивился, увидев Нэлю с кошелкой.

- Куда это ты собралась? - Сурово спросил он, - и почему не в институте?

Он раздевался в передней, а Нэля молчала, окаменев и потеряв речь от его внезапного появления и от того, что она должна будет сообщить отцу.

Отец ничего не знал и потому спокойно прошел в столовую. За ним поплелась Нэля, не сняв пальто и не бросив кошелку в передней.

Трофим Глебович сел за стол и сказал: "Ну, давай попьем тогда чайку и побалакаем, а уж потом ты пойдешь в магазин".

Взглянул на дочь и удивился еще больше: она не сняла пальто, в руке дурацкая кошелка и выражение лица не ластящееся и виноватое, а какое-то суровое (от страха) и новое.

- Что такое, Нэля? - Уже недовольно спросил он.

И Нэля, будучи дочерью своего отца, тоже сурово сдвинув брови, сказала о главном: Папа, Митя сделал мне предложение и я согласилась стать его женой.

Папа ошеломленно молчал, сразу же про себя отметив это "согласилась".

... Неужели?.. Ах, поганец!

Он остро посмотрел на дочь.

Да, она изменилась, - как будто раскрылся бутон: ярче, полнее стали губы, светились таинственно глаза и взгляд был мягким и чуть рассеянным, лицо из кругленького детского превратилось в острое, со скулами, - женское лицо.

Папа все-таки имел кое-какой опыт на этот счет.

Что ей сказать? Как? Неужели согласиться, чтобы этот сопляк стал ее мужем?..

И он решил так.

- Сядь, - сказал он, - сними пальто. Приди в себя. Ты, что, совсем уже з глузду зьихава (когда Трофим волновался, он частенько пользовал свой незабвенный украинский)? Ладно, об этом потом. А вот скажи, почему ты в институт не собираешься, а бежишь на базар?

Нэле хотелось бы поговорить о Мите и о себе, об их будущей жизни и свадьбе, а разговор повернул в совсем несимпатичное русло... Но отвечать было надо, и честно, чтобы потом к этому не возвращаться.

- Папа, я решила пока уйти из института.

Дальше она продолжить не успела, потому что папа взревел как раненый бык ( он готов был не только реветь, но и рыдать и ко

го-то убивать! Он знал, кто этот дьявол-искуситель! И мало он не

получит! Пусть только прибудет сюда со своей кривой улыбочкой и насмешкой в глазках!): что это значит - "пока"?

Нэля молчала, глядя куда-то поверх папиной головы. Что она могла ответить? Сказать правду, что учиться она не собирается, а собирается стать прекрасной женой дипломата? Чтобы папа озверел уже окончательно? Лучше помолчать, потом как-нибудь.

Папа озверел.

Он вскочил со стула и заревел пуще: нет, ты пойдешь в институт!! Я тебя сам туда отвезу! Ты будешь там учиться, хоть двести раз повыходи замуж! Давай, собирайся, слышишь?

Но Нэля твердо стояла и не двигалась.

Тогда в злобе папа вырвал у нее из рук кошелку и огрел дочь, - чего никогда не делал,- по чем попало, а попало по плечу и хлестнуло по скуле, которая сразу же вздулась и покраснела.

Нэля была крепенькая девочка, она не заплакала и не убежала, а сказала как бы даже спокойно: если ты еще раз ударишь меня, я уйду из дома навсегда.

Это было самое страшное заклинание, которое Нэля употребила пару раз в жизни, когда папа в сильном подпитии налетал на мать. Действовало оно безотказно - папа сникал, потому что не мог себе представить жизнь без своей возлюбленной дочери. Жена могла бы уйти - и хай ее! но не его Нэличка!..

Папа тут же бросил на пол злосчастную кошелку, заткнулся, подошел к дочери и виновато и любяще глядя на нее, попросил у нее прощения, объясняясь попутно в неизбывной к ней любви...

Потом тем же елейно - извиняющимся тоном он предложил дочери побеседовать хоть немного, - он приехал, а тут такие изменения, должен же он хоть в чем-то разобраться...

Нэля присела на край стула, как бы говоря, что базар ей нужнее, чем разговор с отцом.

Трофим Глебович тяжко плюхнулся в кресло - силы оставляли его. Ведь сейчас, на глазах, рушилась его давняя мечта, которую он лелеял еще, как говорят, над младенческой зыбкой дочери. Бог не дал сына и потому все свои карьерные замыслы Трофим оборотил на дочь, тем более, что девочка она была смышленая и дипломатическая служба ее привлекала. Пусть не послом, не первым, но третьим Нэля вполне бы потянула, а там видно будет. Теперь же нате вам, здрасьте! Выходит за хлюпика, который по всей видимости никем дельным не станет, и сама бросает институт совершенно безовсяких угрызений и всего такого!..

Он сказал уже не злобно, а тоскливо и слабо: дочечка, да как же ты так можешь? Ведь так хотела именно в этот институт... А теперь, что? В домработницы к своему?.. Я-то думал! Сам образование еле-еле получил, мать и вовсе недоучка... Как же это ты, а?

Нэля не удержалась: никто не виноват в вашей малограмотности! Я человек уже вполне образованный и у меня сейчас свои цели...

- Я - твой отец и хочу знать, что же у тебя за цели? - он сказал это потверже, но все так же по-доброму, хотя в душе опять бушевала гроза: "цели у нее"! Б....! Цели! Перепихиваться с мозгля

ком! И чем интересно? У такого и любилки, поди, нет.

Но сказать все это папа не посмел.

- Папа, - сказала Нэля очень твердо - она решила открыть отцу все, потому что уважала его, любила и считала хоть и вспыльчивым, но вполне разумным, - ты не должен сердиться. Выслушай меня и пойми (Трофим Глебович несколько успокоился - уж очень уверенно начала Нэля, не сбиваясь и не теряя лицо, как говорят. Может, чего умного и скажет?..). Я люблю Митю, а он любит меня. Митя