Из жизни читательницы - Елена Лобанова Страница 23

Вдохновленные примером, прочие тоже пустились в пляс. Никакого следа стеснения не осталось между нами, так что, танцуя, можно было свободно спрашивать и переспрашивать имя каждого (некоторые имена никак не хотели запоминаться), а в перерывах просто слушать разговоры, один другого содержательнее. Нашим разговорам в тот вечер, пожалуй, позавидовала бы и сама Римка, чемпионка по классным вечеринкам!

Первым разговорился не-тот-Галушко. Красиво и вдохновенно он рассказал, как выращивает капустную рассаду в ячейках из-под яиц:

— Поливать каждый день по чуть-чуть, и главное — без насилия, чтоб не насквозь, а то может сгнить… И вынимать, когда уже во-о-от такие росточки!

Толстые его пальцы бережно держали что-то воображаемое, очень хрупкое, а глаза излучали нежность. Но эти сведения, подробные и полезные, почему-то вызвали у слушателей бурный хохот. Особенно надрывались прозаики — Чизбургер и Компот, чьи имена я все еще не запомнила. Они прямо-таки стонали от смеха, выкрикивая среди спазмов:

— Сюжет! Нет, я тащусь, какой сюжет!

Не-тот-Галушко наконец заметил это, насупился и стал похож на недоумевающего медведя, разбуженного внезапной оттепелью посреди зимней спячки. Он замолчал, ожидая конца веселья, но не дождался и в конце концов рявкнул, как настоящий лесной зверь:

— Заткнитесь, вы! Сами расскажите про свои сюжеты! Как к издателю ходили…

Прозаики тут же поскучнели и отвернулись. Зато другие живо заинтересовались, сбились в кучу и принялись возмущенно допытываться:

— Кто? Кто к издателю ходили?! Вы, что ли?! Во, и молчат!

Принудили разговориться и прозаиков. История их вышла тоже забавной.

— Да никто не ходил, Федор по телефону только дозвонился…

— Ну?! И что?!

— Что-что… Договор заключили! Десять тысяч в твердой обложке! — закричал Федор-Чизбургер и оглядел остальных почему-то злобно.

Все разом выдохнули с ошеломленным стоном. И замолчали.

— Шутка юмора! — пояснил Галушко в наступившей тишине и почему-то тоже недобро усмехнулся.

На него оглянулись с недоверием.

— Нет, но Федька ж говорит… Федор, не темни!

Однако Федор только фыркнул и еще раз злобно сверкнул глазами. За него ответил Компот:

— Все потому, что Федька козел… да я не к тому, Федь! я ситуацию проясняю… Издатель его спрашивает, деловой такой: «А что вы, мол, можете предложить?» А этот же у нас чайник в натуре… Ладно, Федька, я как было говорю! Этот, значит, мямлит на полном серьезе: ну-у, как бы вам сказать, у меня, говорит, в общем-то, типа не фантастика, не мистика, не эротика и не детектив… Тот, конечно, сразу логичный вопрос: «А чем же, мол, собираетесь читателя типа заинтересовать?» А этот — додумался тоже! — тайнами, говорит, человеческой души! Тот уточняет: психологический триллер или мелодрама? А этот: социально-бытовая повесть! Ну и все…

— Что — все?!

— Что-что! Трубку сразу повесил.

Все снова замолчали — теперь уже траурно. И, как будто разом протрезвев, смотрели на Федора с робкой скорбью, как на тяжелобольного. Тот уставился в окно отсутствующим взглядом.

— Тебе вот что надо, Феденька, — вдруг раздался среди скорбного безмолвия ясный Томин голос.

Он полуобернулся.

— Ввести две эротические сцены. А лучше три. И переменить название.

— Я у него в следующий раз заказ возьму, — процедил Федор. — Желаете клубнички — на здоровье! Секс однополый, групповой, с животными и покойниками — на любой вкус! Эротика, мистика и психологический триллер вместе! Думаете, не справлюсь?!

— Молоток, Федор! Народ, выпьем за прогрессивный подход! За крутой сюжет! — завопил Компот, и народ с облегчением потянулся к бокалам.

— Настоящий сюжет нужно заслужить. Выстрадать, как награду! — назидательно изрек Галушко.

— Сюжеты смотрят на нас из-за каждого угла. Но мы слишком высокомерны, чтобы замечать их! — величественно возразил ему Жорж.

Тут из моей комнаты раздался характерный грохот. Оказалось, юный поэт и застенчивая Лиза как-то умудрились вывалить на пол мой детективный ящик. Поэт извинялся. Лиза с замечательной сноровкой складывала мои детективные сокровища листок к листку. Явившийся на шум Жора прочел им нотацию о правилах поведения в гостях.

Меж тем занимательные рассказы в комнате продолжались.

— А Зеленый — знаете Зеленого? — возбужденно повествовал Славик Чики-Пуки. — В компании раз спонсора нашел. Клянусь!! Абсолютно незнакомого мужика! Аб-со-лют-но! Сидели, бухали у кого-то, Зеленый стихи читал, потом гитару взял, ну и поехало. Он же гитару как возьмет, так уже до упаду, или пока заснет, или до драки… А мужика разобрало, аж до слез! Плачет и говорит: что мне для тебя, Зеленый, сделать? Ну, Зеленый возьми и брякни для прикола: дай мне, говорит, сорок штук на книжку! А тот руку к сердцу прижимает, весь в соплях — обещаю, говорит, чтоб мне провалиться! И — пожалуйста — полторы тыщи тираж! Не верите? В «Мысль» на углу сходите!

— Здрасьте! А кому тогда Зеленый с братом дачу строил? — вмешался Жора.

— При чем дача? Это другому вообще, тот их кинул сто лет назад!

Опять воцарилось молчание. Глаза авторов прояснились и увлажнились. Застольный анекдот на глазах перерастал в романтическое предание.

— Это судьба. А ты хоть сто лет за столом с гитарой сиди. Без толку! — пресекла процесс романтизации жестокая Томик.

— Нет, а мне вот сказали в «Новостях»: один мужик принес двадцать пять квитанций, все по тыще. От двадцати пяти спонсоров! — поведала Метелкина.

— Пошутили они, Тонечка. Шутники. За двадцать пять штук — это на газетной бумаге без обложки… И ты еще хоть одного спонсора попробуй найди!

— А я так думаю, что вообще-то женщинам проще…

— Дурак!

— Не в том дело. Они за двадцать пять штук вообще издавать не возьмутся!

— Почему? Экземпляров так триста — вполне… Для близких друзей. Подарочное издание.

— А вот мне еще советовали по фирмам ходить…

О спонсорах они говорили, как подростки об инопланетянах — с придыханием, тараща глаза. Некоторые истории рассказывали, чувствовалось, не в первый раз, с вариациями, как волшебные сказки. Кто-то хотел покончить с собой, и тут приходило письмо от дальнего богатого родственника. Кому-то предложили беспроцентную ссуду. Кому-то через знакомых заказали либретто для мюзикла. Кто-то заболел раком, начал писать фантастический роман и полностью выздоровел.

— Приехали! А издаст он его на какие шиши? — захохотал вдруг Галушко. И все захохотали вместе с ним.

И тут я ни с того ни с сего брякнула:

— А я, представляете, думала, что «Премьера поле- та» — ваша книга! — И засмеялась над собой вместе с ним.