Бабочки в моем животе, или История моей девственности - Татьяна Николина Страница 23

Но радоваться было рано. Убежать от старых извращенцев – это только полдела. А вот что делать двум молодым беззащитным девушкам поздно вечером в неизвестном месте? Бежать в лес у нас не хватало смелости. Но, с другой стороны, мы прекрасно понимали: как только наши кавалеры реанимируют свои гениталии, тут же бросятся нам вдогонку. И уж если поймают – нам точно несдобровать. Мы бежали вдоль дороги так, что только пятки сверкали, и едва не угодили под колеса неизвестного автомобиля. Это было наше единственное спасение. Я бросилась к водительской дверце, открыла ее и стала кричать что-то несуразное человеку за рулем.

– Помогите нам, пожалуйста… спасите… увезите быстрее… сейчас они нас догонят…

– Что происходит? – переполошился водитель и вышел из машины.

На меня смотрело удивленное и перепуганное лицо Гарика, моего верного «не голубого» друга Гарика.

– Гарик! – вне себя от радости заорала я и бросилась ему на шею.

– Кэт? Что ты тут делаешь? И что случилось? – Он был не на шутку перепуган.

– Пожалуйста, все расспросы потом! Гаричек, увези нас быстрее! Я тебя умоляю.

– Хорошо-хорошо… – сказал он. – Только я не один.

И только тут я заметила в салоне автомобиля еще одного мужчину и двух женщин. Черт!

– Подожди минутку, я высажу друзей и отвезу вас, – сказал Гарик, и я мысленно поклонилась его благородству. – Да, и, возможно, тебе стоило бы одеться.

Черт побери! Вообще-то Гарик прав. Убегая из коттеджа, я не успела натянуть джинсы. И все это время стояла в трусах и рубашке, чем наверняка, вводила в ступор всех нечаянных зрителей этого бесплатного шоу. Но сегодня мне было уже не до стеснений. Я быстро натянула джинсы и запрыгнула на заднее сиденье Гариковой машины, как только изумленные девицы покинули ее. Мариша уселась рядом, на всякий случай заблокировала дверцу и перекрестилась. Мы спасены! Вот тебе и «голубой» Гарик!

Пару минут мы ожидали Гарика в машине, пока он говорил о чем-то со своими спутниками.

– Ну что, ты все еще собираешься раскрутить Лефтова на машинку? – съязвила я, глядя на стучащую зубами Марусю.

– Прости меня, Кэт, – зарыдала она и уткнулась лицом в мое плечо. – Я такая дура.

Ну и что с такой дурой поделаешь? Тем более если она любимая подруга.

Гарик ни о чем не расспрашивал. И за это я была ему очень благодарна. Он только многозначительно посмотрел на нас, когда мы с Маришей внезапно пригнулись вниз, чтобы нас не смогли рассмотреть из проезжавшей мимо машины. Рядом проплыл «бентли» с двумя потрепанными мужчинами внутри, которые отчаянно матерились и пытались отыскать кого-то в темноте. Как все-таки хорошо, что в мире есть Гарик.

Мне было неудобно за то, что мы вырвали его из компании. Но что поделаешь? Он повез нас по домам. В машине мы обнаружили коньяк и выпросили у Гарика по одной успокоительной дозе. Коньяк я вообще-то не пью, но тут уж выбирать не приходилось. Мы ехали молча, и каждый думал о своем. Точнее, все, конечно, думали об одном: как мы с Маришей до такого докатились. Коньяк начинал действовать и на смену страху, еще недавно наполнявшему мое сердце, пришли успокоение и истеричная радость. Меня тянуло на приключения, и, не доехав до дому, я попросила Гарика высадить меня на улице под предлогом ночной прогулки. Гарик немного посопротивлялся, но все же не смог меня разубедить.

– Пожалуйста, будь осторожна, Кэтти, – сказал он мне на прощание. – И если что, звони, я всегда помогу.

– Спасибо тебе, Гарик. Спасибо, что ты есть, – сказала я и, послав ему воздушный поцелуй, ушла в ночь.

На улице было прохладно. Но, если учесть количество выпитого спиртного и все события прошедшего дня, легкая прохлада была даже кстати. Я шла по проспекту, топтала лужи и подставляла лицо дождю. И в моем сердце зазвучал рок-н-ролл. Необыкновенное ощущение легкости и мощного драйва одновременно. Может быть, это истерика? С одной стороны, мне было противно. Воспоминания о прошедшем вечере заставляли мои щеки пылать, а сердце бешено колотиться. Мне хотелось погрузиться под воду с головой и смыть с себя весь сегодняшний вечер, стереть со своих губ остатки ненавистных поцелуев, содрать вместе с кожей следы чужих, нелюбимых рук. И покрыть свежие раны поцелуями и ласками мужчины, которого я хотела. Как же нас угораздило так влипнуть? И как хорошо, что все это уже закончилось. Кроме того, я впервые отчетливо осознавала, что делаю и чего хочу. И я намеревалась осуществить задуманное. Может быть, сегодняшний день был и не мой, но уж ночь я намерена посвятить работе над ошибками.

«Какая же я все-таки счастливая, – размышляла я, подставляя щеки холодному ветру. – И как хорошо, что на этот раз пронесло. Я все исправлю, все изменю, выстрою все так, чтобы потом не жалеть. Я – девушка, которая настойчиво ищет любви и которая наконец поняла, чего хочет».

– Привет, – сказал его рот, растягиваясь в улыбке и изо всех сил пытаясь это скрыть.

– Привет, – ответили мои губы, еще сохранившие влагу дождя.

– Ты промокла? Замерзла? Что случилось? Проходи.

И зачем столько вопросов. Глупый! Ты же не знаешь, что я пришла к тебе вовсе не затем, чтобы отвечать на дурацкие «что» и «почему». Я неотрывно смотрю на его губы. Он улыбается. И мне уже не холодно. С моих ресниц все еще капает дождь, оставляя за собой темные дорожки туши. Мои волосы мокрые, и я знаю, что он это любит.

– Кто-то опять подарил тебе машину? – изменили улыбке его губы. – Предупреждаю, это не я.

– Нет, – ответил мой рот, и мне до боли захотелось, чтобы он тоже сейчас ловил каждое движение моих губ.

Но он не смотрел на губы. Он смотрел на меня и, кажется, был растерян. Я опять застала его врасплох? Я для него полная неожиданность? Да я и для себя, пожалуй, полная неожиданность, женщина-загадка.

– Ты не рад мне? – спросили мои губы, уже уставшие от этого никчемного разговора.

– Рад, – растерялись его губы.

Зачем наши рты тратят столько сил на ненужные движения? Разве не хотят они сейчас посвятить весь свой пыл чему-то более интересному? Слова невкусны. Вкусны чужие губы, нет, не чужие, а губы, которые сейчас напротив. Так зачем все это, ненужное?

– Что случилось? – не сдавался его рот.

Мои губы отказались отвечать. Они устали тратить силы попусту. Я мокрая, уставшая, едва не изнасилованная. И я не хочу больше игр.

Мои губы отправились к нему навстречу. Его губы наконец замолчали. Ждут ли они меня? Нужна ли я им? Они приблизились вплотную. Но его губы оказались выше. Мои губы приподнялись на цыпочки и сказали «привет». Потом на секунду замолчали, отстранились и, немного подумав, не выдержали и откровенно признались: «Мы так рады вам». «Мы тоже очень соскучились», – внезапно признались его губы и бурно поприветствовали мои. Наши губы были счастливы. Наши губы любили друг друга. Наши языки превратились в два смычка, игравших одну мелодию. Наверное, симфонию. Или нет, не симфонию – это был рок-н-ролл. Точно, рок-н-ролл. Мощными ударными к оркестру присоединились два сердца, запели струны голосовых связок, выдавая сдавленное, хриплое соло. Я же говорила, рок-н-ролл! Децибелы зажигательной музыки наполнили все тело, заставили его содрогаться и вибрировать, как мощный сабвуфер. Я не могу не танцевать, когда звучит рок-н-ролл. Мои руки исполняли свой лучший танец. Он не смог сопротивляться. Его руки плясали дуэтом. Я предчувствую коду, я уже на грани.