Исправить ошибку - Эйлин Колдер Страница 23

Гай заметно колебался.

— Мы понаблюдаем за ним, посмотрим, как он будет себя чувствовать. Сейчас он показался мне в норме. Похоже, это был приступ паники.

— Я тоже так думаю. — Беренис кивнула. — И ему явно стало лучше, когда я сказала, что мы останемся.

— Да, это точно.

Их взгляды опять пересеклись, и она поняла что они думают об одном и том же: отец мог просто притвориться, чтобы вынудить их остаться.

Но она не стала высказывать эту мысль. Вдруг, это не так? В любом случае, здоровье отца сейчас оставляло желать лучшего, и если их присутствие приносит ему хоть какое-то облегчение, то надо ему немного подыграть.

— Ты и вправду не против остаться? — спросила она, вспомнив, что совсем недавно он сам сказал, что им надо ехать.

— Нет. Если только ты не будешь использовать меня как мишень для дротиков.

Она криво улыбнулась, вспомнив, как была решительно настроена не оставаться.

— Удивительно, как одно событие все расставляет по своим местам, правда?

Их руки соприкоснулись, когда она положила ключи ему на ладонь. Его были почти горячие. Их взгляды слились и на мгновение застыли, но Бернис тут же отвернулась.

Убедившись, что отцу действительно стало лучше — кажется, он даже порозовел — Беренис пошла сварить еще кофе.

Она подумала о своей маленькой спальне наверху. Когда диван раскладывался, то вставал почти вплотную к ее двойной кровати, так что оставался только узкий проход. Как же она протянет эту ночь, деля такое маленькое пространство с бывшим мужем?

Ее рука, державшая чашку кофе, чуть вздрогнула и несколько капель выплеснулось наружу. Она услышала, как открылась, а потом закрылась входная дверь, впустив Гая.

Он, возможно, не больше Беренис хочет оставаться с ней в одной комнате. Оказаться запертым в одной спальне с бывшей женой на целую ночь, которую можно было бы провести гораздо веселее в другом месте. А вдруг он захочет спать внизу?

Она принесла поднос с кофейником в гостиную.

— Ты знаешь, что я подумала, — обратилась она к матери, — может быть, Гай мог бы поспать на диване здесь?

— Беренис! — В маминых глазах была укоризна. — Это же канапе, сидячий диванчик для двоих. Как его можно предложить Гаю? Он ведь крупный мужчина.

— Ладно, тогда я лягу здесь. — Беренис вздохнула.

— Пожалуйста, спи рядом с собакой, — пробурчала Луиза. — Хотя ты, между прочим, тоже длинновата для этого диванчика.

К ним подошел Гай.

— Вразуми Беренис, — немедленно обратилась к нему за помощью Луиза, — она хочет спать здесь, представляешь?

Гай пожал плечами.

— Меня Беренис послушает в последнюю очередь.

А Беренис с удовольствием отхлебнула кофе посреди воцарившейся тишины.

— Я могу чудесно устроиться на этом диванчике. Возьму только одеяло и устроюсь поближе к камину.

Она посмотрела на Гая в надежде, что он великодушно уступит ей комнату наверху. Но он ничего такого не сказал, а снова пожал плечами.

— Если хочется страдать, то ни в чем себе не отказывай. На здоровье.

Беренис скрыла разочарование и улыбнулась.

— И на том спасибо.

Отец в это время увлеченно смотрел на экран телевизора, вникая в горячую дискуссию. Неожиданно он потянулся всем телом к телевизору, его глаза засияли.

— Тебя сейчас будут показывать, — сказал он дочери, указывая на экран. — Эта Анни Фишер из «Горячих Новостей» только что объявила, что ты будешь через минуту.

Беренис допила залпом остатки кофе. Определенно, смотреть это интервью — последнее, что ей сейчас нужно. Краем глаза она увидела, что Джуди выжидательно сидит у двери. Повод исчезнуть напрашивался сам собой. Беренис решительно поднялась и сказала:

— Джуди зовет в дорогу.

Как только Беренис открыла входную дверь, собака стремительно рванула в темноту. С океана дул легкий бриз. К счастью, дождь и туман закончились. Молодая женщина шагнула с крыльца и с удовольствием окунулась в волну свежего воздуха.

Джуди в восторге залаяла и помчалась к берегу, радуясь такой славной компании.

— Ты совершенно сумасшедшая. Сумасшедшая и счастливая, — любовно глядя на нее, сказала Беренис.

А собака продолжала выписывать безумные круги между хозяйкой и берегом океана. Беренис подумала, что отец, наверное, теперь уже не гуляет с ней подолгу, как раньше.

Она глубоко вдохнула соленый воздух и подумала о его давешних словах: «Мне так хочется увидеть тебя снова счастливой, Берни, прежде чем…». Неужели он хотел сказать «прежде чем будет поздно»? Или еще хуже: «прежде чем я уйду»? Насколько он плох? Страх сковал стальным обручем. Она знала, никто не вечен, но отцу было только шестьдесят пять…

Вдруг она услышала, как ее зовет Гай и, повернувшись, увидела, как он приближается к ней.

— Ты простудишься, сегодня не слишком тепло, — сказал он, протягивая ей куртку Луизы.

— Я в порядке, у меня с собой хорошие пилюли. — Беренис почувствовала, что вовсе не злится на то, что он пошел за ней.

— Это какие?

— Что-то на травах, помогает иммунной системе работать на полную катушку.

Гай усмехнулся.

— Ты с каждым днем все больше перенимаешь замашки элиты кинематографа.

— Но это и в самом деле помогает, — сказала Беренис, позволяя ему накинуть на себя куртку. При этом она изо всех сил старалась не замечать прикосновения его пальцев, когда он нежно поглаживал ее кожу.

— Я вышел только, чтобы сказать: можешь возвращаться. Интервью закончилось.

— А-а. Хорошо. Но я хотела еще поразмяться.

— Это перед тем, как скорчиться на канапе?

— Ну, что-то в этом роде.

Он улыбнулся.

— А ты не против моей компании? Мне самому глоток воздуха не помешает.

— Нет… — Она замялась. — Я люблю гулять в компании.

— Тебя встревожил отец, да? — спросил Гай, зашагав рядом с ней.

— Да, конечно.

Они пошли по тропинке к океану. Это было тихое место. Единственный звук, нарушавший тишину, — шум то накатывающих, то возвращающихся восвояси волн, ровный и сильный. Океан дышал.

— Почему ты не сказала мне, что у него был инфаркт? — спросил Гай.

— Да? А я думала, что сказала.

— Нет. Ты сказала просто, что у него взяли какие-то анализы.

— Честно говоря, я не понимаю, почему вообще должна была что-то тебе говорить, — заметила она. — Ты вроде как не часть нашей семьи.

— Ты знаешь, мне кажется, нам пора заключить перемирие, — сказал он мягко. — Хотя бы ради твоих родителей.