Почерк зависти, или Я вас ненавижу - Анна Дубчак Страница 23

Посетителей в этот вечерний час было много, поэтому в сутолоке никто и не заметил этой странной сцены.

Елена подняла сумочку и, оглянувшись, чтобы убедиться в том, что ее никто не видит, положила ее рядом с тарелками на поднос, прикрыв тряпкой, которой вытирала со столов. Унеся находку к себе, она быстро перепрятала ее в свою большую сумку и вышла из кафе. Пройдя пару кварталов, она зашла в открытый подъезд какой-то девятиэтажки, поднялась на второй этаж и стала изучать содержимое сумочки.

* * *

Сколько ни пыталась все последние дни Наталия что-то УВИДЕТЬ, ничего, кроме метели, не получалось. Как только садилась за инструмент и начинала играть, так словно сразу же налетал на нее ветер со снегом... Сложно сказать, отчего это происходило, но только после таких вот ее сеансов на крышке рояля оказывалась снежная крупа, которая, тая, превращалась в небольшие лужицы. Будучи человеком мнительным, она приписывала эти «неудачи» своим грехам. Участившиеся визиты к Жестянщику — к Валентину, который принял ее спустя полгода так тепло, как она и не ожидала, — совершенно выбили ее из колеи. Теперь она просто разрывалась между Логиновым и Валентином, находя особое удовольствие в душевном и физическом общении с этими совершенно разными мужчинами. Умом она понимала, что так жить нельзя, что рано или поздно наступит кризис, после которого последует разочарование, и прежде всего, в себе самой. Но тридцатиградусные морозы, из-за которых пустовали школы, а учителя могли немного отдохнуть и набраться сил, сделали свое дело: Наталия расслабилась. Более того, она почти прекратила заниматься делом, вернее, делами, которые поначалу показались ей такими интересными. Даже имея на руках адрес Демидова Валерия Алексеевича (Сапрыкин постарался), мужа Кати Хрусталевой, она бездействовала. Но это огорчало лишь ее, поскольку Логинов только радовался этой ее пассивности, уверенный в значимости лишь своей работы. Валентин же, философ по натуре, был счастлив тем, что она большую часть дня проводит у него. Чтобы побольше быть с ней, он взял недельный отпуск за свой счет.

Возможно, что так бы оно все и продолжалось, если бы Наталия случайно не оказалась в субботу на «блошином» рынке. Мужчина с испитым лицом продавал новенький полевой бинокль. За бесценок. И Наталия, не раздумывая, купила. Затем, заехав в строительную фирму «Дрофа», она показала бинокль секретарше. Та сказала, что он очень похож на купленный ею для Малышева. Наталия тут же отправилась с ним к Логинову.

— Послушай, Игорь, я специально положила его в пакет — может, на нем сохранились какие-нибудь отпечатки пальцев?

— А я-то думал, что ты угомонилась...

Но просьбу ее он выполнил, и уже утром следующего дня получил результаты дактилоскопической экспертизы. Действительно, на бинокле обнаружились отпечатки пальцев Малышева.

— Ну и что дальше? У него был бинокль, он ему понадобился для того, чтобы куда-то смотреть, — это известно, — рассуждал Логинов. — А дальше-то что?

— Не знаю, — развела руками Наталия и решила все-таки навестить артиста Варфоломеева. Если видение было, значит, в этом есть какой-то смысл. Кроме того, пора уже было встретиться и с Демидовым.

* * *

Как объяснить Варфоломееву ее интерес к нему, да так, чтобы у него после общения с ней осталось приятое впечатление? Задача не из легких, тем более как артист он Наталию не впечатлял. Красив, но не более.

Ее попытались тормознуть у служебного входа в театр, но она, назвавшись пресс-секретарем вице-губернатора и махнув в воздухе фальшивым журналистским удостоверением, проскользнула на лестницу, словно всю жизнь только это и делала.

Довольно быстро отыскав гримерную «героя-любовника», она постучала. В ту же секунду дверь распахнулась, и оттуда выбежала растрепанная девица в красном свитере и черной юбке. Лицо она увидела мельком, но оно показалось знакомым. Облако кисловатых дешевых духов обдало ее, вызвав приступ тошноты. Очевидно, девица к тому же еще и вспотела.

— Можно? — Наталия приоткрыла дверь и увидела Варфоломеева в длинном черном халате, распахнутом на груди. «Да, он, безусловно, красив. Интересно, чем они занимались с этой девицей?»

— Конечно. Только учтите, у меня через полтора часа спектакль, а потому я буду вас слушать и одновременно гримироваться. Вы не против? — Он улыбнулся, показывая прекрасные зубы.

— Знаете, когда я к вам ехала, я несколько иначе представляла себе нашу встречу. Мне казалось, что такой актер, как вы, я имею в виду избалованный и капризный, будет вредничать и все такое... Хотите, я честно скажу вам, зачем я здесь?

— Ну разумеется... Надеюсь, вы не забеременеть от меня хотите? — взял он быка за рога.

— А почему бы и нет? Та девушка, которая только что вылетела отсюда пулей, приходила к вам именно за этим? Или я ошибаюсь? Предупреждаю сразу: это шутка, а потому вам стоит улыбаться! Мне так нравится, когда вы улыбаетесь...

— Неплохо для начала. Но, признайтесь, это увертюра? Сейчас вы скажете, что собираетесь написать обо мне статью, и это будет ужасно. Тем самым вы все испортите...

— Нет, вы не угадали. Я не собираюсь писать о вас статью. А пришла, чтобы вас предупредить. Но не могу раскрываться полностью...

— И напрасно... — хохотнул он. «Какой симпатичный мужчина... Я понимаю и эту девицу, и всех остальных, которые слетаются к нему, как пчелы на мед...»

— Да нет, я не о том... Я не могу назвать вам источника моих сведений, но, похоже, вас хотят втянуть в неприятную историю, связанную либо с убийством, либо со скандалом, причем с трагическим концом.

— Да вы что? — Он был крайне несерьезным малым. Он наслаждался тем, какой производит эффект, и даже демонстративно погладил себя по шерстяной могучей груди. «Никогда не видела, чтобы драматические актеры выглядели так мужественно и были так прекрасно сложены... Нет, он положительно породист и сексуален».

— К сожалению, я не шучу. Совсем недавно в нашем городе произошло два, скажем так, несчастных случая. Их объединяет одно — ревность, которую испытывают мужья к своим женам. Возможно, что вас хотят подставить.

— Ах, вот вы о чем... Тогда понятно. Но дело в том, что я стараюсь не общаться с замужними дамами — себе дороже. И все же, нельзя ли поконкретнее?

— К сожалению, нет.

— Какая вы странная... Приходите ко мне, даже не представившись, и начинаете меня пугать. Почему я должен вам верить?

— Нет-нет, что вы, я вовсе не собиралась вас пугать! В мою задачу входило лишь предупредить вас, чтобы вы были осторожны. Вы можете мне не поверить («Кстати, как часто мне приходится произносить эту фразу!»), но очень часто люди, к которым я прихожу с этой же целью, так же, как и вы, не придают значения моим словам. А потом... — она подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза, — ...а потом дорого расплачиваются. Или же... погибают.

И тут с Варфоломеева слетела ирония. Побледнев, он спросил:

— Послушайте, мне кажется, что я знаю, кто вы. Мне рассказывали о вас. Вы случайно не Наташа Орехова?