Женские фантазии - Сандра Браун Страница 23

Действительно, Рэндольф выглядел как человек, только что поднявшийся с постели и надевший первое, что попалось под руку. Непонятно, почему эта мысль заставила Элизабет так переживать. Наверное, потому, что она представила его в постели… и себя рядом с ним. Как она, лежа в разнеженной позе, смотрит, как он натягивает джинсы на узкие мускулистые бедра, как застегивает молнию.

Ей совсем не хотелось замечать детали, касавшиеся Теда: во что он одет, как смотрит, как улыбается, как от него пахнет и как он причесан (или не причесан). Как ни странно, она затаила на него обиду, оттого что он не попытался соблазнить ее накануне вечером. Конечно, она дала бы ему от ворот поворот, но он мог хотя бы попытаться! Неужели она настолько непривлекательна? Неужели она для него недостаточно хороша?

Сегодня утром Элизабет опять проснулась с воспоминаниями о любовнике, навещавшем ее во сне. Но на этот раз она разглядела его лицо, и сходство ночного возлюбленного и мужчины, изучавшего ее сейчас своими проницательными голубыми глазами, было, увы, ужасающим.

— Ну как, выбрали? — спросил он.

— А какие тыквы больше нравятся вам?

— Мне нравятся те, что поупитанней.

— И мне тоже. Что вы думаете об этой? — спросила Элизабет, указав на большую пузатую тыкву.

— Выглядит неплохо.

— Я попрошу доставить мне ее на дом.

— Я донесу.

— В самом деле, Тед, не стоит беспокоиться. Вы пропустите матч.

Несколько секунд он молча смотрел на нее тяжелым взглядом, потом, словно решив что-то для себя, сказал:

— Ладно. Возможно, сегодня вечером я смог бы зайти и помочь вам вырезать середину.

— Спасибо, я справлюсь сама.

— Это может быть довольно опасно. Нож соскользнет, и…

— Я в состоянии сделать фонарь из тыквы для моих собственных детей.

Элизабет даже не пыталась казаться вежливой. Тон ее был достаточно стервозным. Естественно, Теду он не понравился, и Рэндольф тоже не стал скрывать своего отношения к происходящему. Элизабет догадывалась, что он не отступит, и оказалась права. Опустив свою корзинку на груду аппетитных яблок, он придвинулся к ней вплотную, так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

— Хорошо, оставим в покое фонарь, оставим в покое тыкву, забудем о покупках. Давайте поговорим о чем-нибудь еще. Какая муха укусила вас за зад после вчерашнего вечера?

Элизабет от удивления приоткрыла рот. Такого она от него не ожидала. Элизабет даже подумала, что ослышалась.

— Я не понимаю, о чем вы, — заявила она, поспешно отступая.

— Еще как знаете! Что произошло со вчерашнего вечера до сегодняшнего полудня, что сделало меня персоной нон грата?

— Ничего.

— Вот и я так думаю. Почему же мы перестали быть друзьями? Из-за толстозадой тетки, на которую мы только что наткнулись? Это ее любопытство так на вас подействовало? Вы позволили себе опуститься до ее уровня? Вы боитесь сплетен? Боитесь, что вас осудят за то, что вы были вместе со мной? — Тед провел рукой по взъерошенным волосам. — Послушайте, Элизабет, о вас станут говорить уже только потому, что вы — молодая вдова с приятным лицом и великолепным телом. Они станут сплетничать о нас вне зависимости от того, будем мы спать вместе или нет.

— Этому не бывать!

Он прищурился и вдруг резко схватил корзину и пошел прочь. Золотистые яблоки покатились на пол.

— Все верно, вы — такая же, как эта толстая дура! — процедил он, обернувшись. — Хамелеоны — всего лишь ящерицы, меня от них в дрожь бросает.

Дома Мэтт заметил:

— Этот фонарь весь сморщится к Хэллоуину.

— Тогда мы сделаем новый, — сообщила Элизабет недоумевающим детям.

— Почему ты положила его на окно, выходящее на задний двор, мама? Ведь его не будет видно с улицы.

— А разве там он плохо смотрится?

— Нет, фонарь красивый, да только его там никто не увидит, кроме нас.

«Нас и человека, который живет в соседнем доме», — подумала Элизабет. Именно поэтому она поставила внутрь тыквы самую большую свечу из тех, что удалось найти, и с гордостью водрузила фонарь на кухонный подоконник, как раз напротив застекленной веранды соседнего дома. Факт, что там все еще не горел свет и джипа не было на месте, несколько омрачал ее торжество. Как и то, что, когда она прорезала дырки для глаз в тыкве, нож соскочил. Пришлось скрепить разрезанную часть зубочисткой. Впрочем, сосед все равно не мог этого заметить со своей веранды.

— Фонарь мы сделали просто так, чтобы доставить себе удовольствие, — с улыбкой дивы из телевизионной рекламы вещала Элизабет (в отличие от натренированных девиц из телешоу она еще не научилась говорить глупости и при этом не испытывать неловкости). — Когда эта тыква сморщится, мы купим другую и сделаем новый фонарь. А теперь помогите мне убрать мусор.

— Можно поесть семечек?

— Не сегодня. Пора спать.

Прошел еще час, прежде чем дети улеглись. Наконец они стали засыпать. Во время вечерней молитвы Элизабет не без смущения услышала, что имя Теда пополнило список близких, для которых дети просили у Бога благословения. Нельзя сказать, что она обрадовалась этому пополнению, скорее расстроилась. Его имя прозвучало рядом с именами Элизабет, Джона, тети Лилы и бабушки с дедушкой. Заочно дети причислили Теда к членам семьи. Миссис Алдер, их няня, то упоминалась, то нет: в зависимости от того, как проходил день. Элизабет занимал вопрос, насколько прочно положение Теда в этом иерархическом списке, переиграл ли он миссис Алдер или нет. Наверное, во имя душевного спокойствия ее детей не следовало допускать, чтобы он вошел в число избранных, упоминающихся постоянно.

Он все еще не приехал; в соседнем доме было по-прежнему темно, когда Элизабет загасила свечу в новеньком тыквенном фонаре и поднялась к себе в спальню. Она решила взять книгу, чтобы нагнать сон, но не смогла прочитать и нескольких страниц модного, умного, но очень скучного романа.

Как он смел говорить с ней в подобном тоне? «Какая муха вас укусила за зад?!» Чего он ждал от нее? Как, по его мнению, она должна была поступить, увидев его в магазине? Затрепетать от счастья? Скромно потупить взор и, краснея, словно школьница, пролепетать слова благодарности за прекрасно проведенный вечер? За то, что он согласился сопровождать ее и детей на школьный праздник?

И он еще посмел назвать ее хамелеоном! Что это за демонстрация уязвленного самолюбия? Надо было уничтожить эту чертову дружбу в зародыше. Он чересчур непредсказуемый и взрывоопасный.

На самом деле Элизабет знала о нем слишком мало. Впрочем, ей и не хотелось знать больше. Надо вернуть их отношения на исходные позиции, на которых они находились до того, как Малышка влезла на дерево. Мистер Тед Рэндольф должен оставаться всего лишь соседом. Да будет так, решила Элизабет.