Кое-что о любви - Элизабет Бойл Страница 23

– Я говорю вам, я Эммелин…

– Мадам, – резко качнув головой, Алекс не дал ей договорить, – мне нужны ответы, и я хочу получить их прямо сейчас.

Он подошёл ближе, и само его физическое присутствие, когда он возвышался над ней, могло бы вызвать у Эммелин страх, если бы она не знала правды.

«Спокойно, Эммелин, он блефует», – сказала она себе и в этот момент осознала истину: она нужна ему, и если он этого ещё не понял, то скоро поймёт.

Кроме того, Седжуик был кем угодно, только не бездушным человеком. Вот его кузен – это совершенно другое дело. Если бы у барона не было ни капельки сострадания, он сразу вышвырнул бы её, так что, возможно, им пора прийти к взаимопониманию. Эммелин решила не сдаваться.

– Вы не выколотите из меня ответов, если таково ваше намерение, и не докопаетесь до того, что ищете.

– Нет? – Алекс бросил на неё ещё один взгляд, который означал, что он знает другие способы заставить её ответить на эти вопросы, задержался на её губах, как будто вспоминая жгучий поцелуй, которым они обменялись.

Вероятно, Эммелин изучила его не так хорошо, как думала. Она попыталась было отступить дальше, но её остановил туалетный столик – и внезапно ставшее устрашающим присутствие Седжуика.

– Сколько? – спросил он.

– Что – сколько?

– Сколько вы хотите получить за свой отъезд?

– Вы хотите откупиться? – Эммелин с облегчением вздохнула. О, он был в ещё худшем положении, чем она полагала.

– Да. Сколько? – повторил он.

– Пятнадцать, – ответила Эммелин.

– Пятнадцать фунтов? – Алекс пристально посмотрел на неё.

Эммелин покачала головой и подняла большой палец.

– Безумие! – возмутился он. – Я не стану платить вам пятнадцать сотен фунтов.

– Кто сказал о пятнадцати сотнях фунтов? – Эммелин зевнула, прикрыв рукой рот.

– Думаю, никто, – ответил Седжуик.

– Я имела в виду пятнадцать тысяч.

– Вы сошли с ума! – Глаза у него полезли на лоб.

– Пятнадцать тысяч фунтов, и я уйду за дверь. – Эммелин пожала плечами, как будто такая ошеломляющая сумма была не больше той, что он обычно носил в кармане.

– Вы маленькая вороватая…

– Довольно, Седжуик, – она помахала указательным пальцем и улыбнулась, – не дело так разговаривать со своей женой. Не забывайте, вы без ума влюблены в меня. Так сказал Хьюберт. Я полагаю, человек вашего положения в обществе и, так сказать, в вашей ситуации должен быть весьма великодушным.

– Мой кузен просто придурок, а вы, мадам, мошенница. Не рассчитывайте выманить у меня пятнадцать тысяч фунтов. Что ж, вынужден…

– Но вы же понимаете, что не можете меня выгнать, – заявила она. – Однако у меня есть способ получить вознаграждение, и это не будет стоить вам ни фартинга.

Алекс, ничего не говоря, пристально смотрел на неё.

«Умный парень», – отметила Эммелин. Он был лучшим игроком, чем сам себя считал, и ей повезло, что он никогда не вёл разгульную жизнь, иначе был бы серьёзным противником за карточным столом.

– Что вы скажете о небольшом пари? – предложила она и, когда Алекс опять ничего не сказал, не смущаясь, продолжила: – Если сегодня вечером я выдержу испытание как леди Седжуик и сумею убедить всех, что я ваша обожаемая жена, вы разрешите мне ещё в течение двух недель играть эту роль.

– Нет, – покачал он головой. – Категорически нет. Это кончится катастрофой. Это…

Пожав плечами, Эммелин прошествовала мимо него к шкафу и, открыв его, стала рыться внутри, пока не нашла то, что искала. Она вытащила саквояж, поставила его у стула, а потом вернулась к туалетному столу и принялась собирать свои вещи.

– Что вы делаете?

– А как, по-вашему? Укладываю вещи.

– Укладываете?

– Да. Прежде чем уехать, люди обычно упаковывают своё имущество.

– Что ж, тем лучше. – Седжуик самодовольно сложил руки на груди.

– Да, и сегодня вечером передайте мои наилучшие пожелания леди Оксли.

Алекс только хмыкнул.

– И мой поклон мистеру и миссис Денфорд. Бесспорно, их заинтересует, почему я так внезапно уехала. Не сомневаюсь, вы сможете придумать извинение, которое даст ответ на все их вопросы.

Алекс едва заметно вздрогнул, но по крайней мере это была хоть какая-то реакция, и Эммелин продолжила, запихивая в саквояж щётку для волос и гребень:

– И не забудьте про леди Роулинз. Она будет огорчена моим отъездом. Разумеется, она очень удивится, что я не сказала ни слова и даже не послала ей записку, но потом решит, что я рассердилась на вас за опоздание, и может прийти к собственным выводам относительно моего странного исчезновения.

Седжуик побледнел, и Эммелин, чтобы скрыть улыбку, отвернулась и окинула взглядом комнату, проверяя, не забыла ли она что-нибудь, хотя все её пожитки лежали в саквояже – у неё было твёрдое правило никогда не распаковывать свои вещи. При её образе жизни бывали случаи, когда требовался срочный отъезд, и драгоценные мгновения, потраченные на укладывание вещей, являлись удовольствием, которого она не могла себе позволить.

– Это шантаж, – прошипел он.

– Тогда дайте мне один вечер, чтобы я могла доказать, что вполне гожусь вам в жёны. И если мне это удастся, то я смогу в течение двух недель оставаться леди Седжуик, а по прошествии этого времени уеду.

– Без единого фартинга? – Алекс прищурился, однако Эммелин успела заметить, как в тёмных глубинах его глаз вспыхнул интерес.

– Вы ничего не будете мне должны, – пообещала она.

– Вы сумасшедшая. – Он с недоверием выдохнул.

– Это не у меня мнимая жена.

– И не у меня, если вы закончите упаковывать свои вещи и уйдёте, – парировал он.

– Что вы теряете? – спросила Эммелин, боясь, что он заставит её уйти. – Если сегодня вечером меня ожидает провал, вы сможете объявить, что ко мне вернулись мои прежние болезни и вам пришлось увезти меня из города. Вам будут сочувствовать и в то же время начнут уважать вас за то, что вы остаётесь с такой неуравновешенной женой. Следовательно, если я никогда не вернусь – а, как я понимаю, вы хотите именно этого, – никто не будет злорадствовать. Вы ничего не теряете и ничего не приобретаете.

Возможно, это была не самая разумная сделка из всех, которые когда-либо заключала Эммелин, но ей было необходимо добиться своего – получить доступ к карточной игре у Уэстли, – и если она не сумеет уговорить Седжуика взять её сегодня с собой, она, вероятно, никогда не сможет попасть к Уэстли.

У Алекса на щеках перекатывались желваки, его взгляд блуждал по Эммелин, словно определяя, насколько она близка к победе. А затем Седжуик произнёс слова, которые она мечтала услышать: