Маленькое чудо - Мелисса Джеймс Страница 23

— Слава богу! — пробормотал он. — У меня есть капли с настоем ромашки. Может, мне добавить их в детскую смесь? — спросил он, гадая о том, есть ли у него фруктовый сок. До ближайшего магазина два часа лета.

— Ни в коем случае! Ты когда-нибудь пил чай из ромашки с молоком?

Он рассмеялся с облегчением, когда нашел пакет стопроцентного яблочного сока.

— Я вообще не пью такую гадость.

— О, конечно, ты настоящий деревенский мужчина. Только пиво и мясо, — усмехнулась Ли. — Когда смешаешь воду и сок, то слегка подогрей эту смесь, прежде чем добавить ромашку. Но капли подействуют не так быстро, как лекарство, поэтому обмакни туда печенье и дай ей пожевать, ей станет легче.

— Спасибо, дружище, — тихо, с проникновенным чувством, сказал он, включая громкую связь и поднимая Мелани, которая снова собиралась заплакать. Держа ребенка на руках, он стал готовить смесь.

— Послушай, — сказала Ли. — Я пришлю тебе аптечку первой помощи для ребенка, и отправь мне список по электронной почте, что еще ей нужно. Но обязательно позвони мне завтра, Вест. А точнее — уже сегодня. Мне нужно знать детали. И я хочу поговорить с Анной.

— Да, да. — Он улыбнулся, разводя сок водой. Затем, поколебавшись секунду, произнес: — Ли, что касается ребенка…

— Я все поняла, Джерри, — тихо сказала она, и в голосе ее не было обычной резкости. — Я не знаю, чей это ребенок, но я знаю тебя и знаю свою сестру. Анна скажет мне, когда будет готова. Я буду молчать. Но надеюсь, в этом нет ничего противозаконного.

— Не волнуйся. Мы не совершили никакого дурного поступка.

— Хорошо, Вест. Когда успокоишь ребенка, немного поспи, а потом позвони мне. Позаботься о моей младшенькой сестричке. — Ли положила трубку.

Мелани сначала не желала глотать сок, корчила рожицы и плевалась. Джерри упорно вкладывал соску в ее рот.

— Давай, малышка, поработаем вместе, — ласково уговаривал он ее, а она сопротивлялась, не ощущая во рту привычного вкуса молока. Он ломал голову, как отвлечь ее. Потом его осенило: он спрятался за бутылку, потом выглянул из-за нее, вытаращив глаза, и промычал: — Бу-бу!

Мелани загукала и проглотила сок с ромашкой.

Он снова и снова проделывал этот трюк, каждый раз делая новое лицо, а она в ответ глотала питье. Когда бутылочка опустела, Мелани все еще не спала, и он дал ей сухое печенье. Засунув его в рот, малышка взглянула на него с выражением: «Во что еще мы будем играть?» — и глаза ее засветились.

Джерри потер усталые глаза и подумал: «Ты — девочка, а девочки любят танцевать… Хорошо, малышка, может, потанцуем, и тогда ты уснешь…»

Он понес ее в гостиную, нашел пульт от проигрывателя и нажал кнопку. Это оказался диск, где были собраны самые любимые песни Анны. Они ему не очень нравились — или он просто так думал? — но когда он медленно стал вальсировать с малышкой по комнате, то обнаружил, что знает все слова. Потихоньку Джерри стал напевать все песни. Голос его был грубым, но Мелани, похоже, не возражала. Она тыкала пальчиком в его нос, дергала за уши и волосы — и смеялась от восторга и радости жизни, секрет которой известен всем детям.

— Это правда, — заверил он уже засыпающего ребенка. — Этот дом — не дом без нее.

И Мелани, потянувшись к нему, прикоснулась к его щеке мокрыми, в крошках печенья, губами. Этот слюнявый детский поцелуй обладал магическим действием… Тронутый до глубины души, Джерри взглянул на Мелани — и не смог оторвать от нее глаз. Суровый деревенский мужчина утонул в детских глазах, завороженный слюнявой улыбкой…

И вдруг он понял. К нему пришло озарение, которое так редко происходит в жизни. Он понял. Этот глупый полуночный танец и поцелуй ребенка раскрыли ему все ошибки, которые он совершил. И он теперь знал, что ему надо делать. Джерри только молил Бога о том, чтобы не было слишком поздно.

Анна проснулась в тревоге — и сразу же подумала о том, как справляется Джерри. Из-за полуоткрытой двери гостиной доносились грубоватый мужской голос, поющий песню, и смех ребенка. Тихонько подойдя к двери, она увидела, как мужчина, который всегда казался ей холодным и черствым, нежно нянчит на руках девочку, совершенно для него чужую.

А затем она услышала слова, которые он никогда бы не произнес в ее присутствии: «Этот дом — не дом без нее». И что-то глубоко внутри ее, почти уже умершее, с болью поднялось на поверхность.

Анна тихо вернулась в спальню и снова легла в постель. Мелани была счастлива: она находилась в сильных и надежных руках. А ей, Анне, нужно было уединиться, чтобы дать выход своим чувствам, переполнявшим сердце.

На следующее утро, когда Анна проснулась, Джерри уже не было дома. Но он приготовил завтрак для Мелани и кофе для нее. Он даже пожарил яичницу с беконом, которая была еще теплая.

На столе лежала записка:

«Скоро буду. Ведь мы так и не почистили конюшни».

Странно, но Анна обнаружила, что улыбается и поет сама себе — песню, которую он пел Мелани ночью, — когда кормила ребенка.

Она пришла в восторг, когда Мелани выплюнула на нее еду, потому что малышка весело заверещала, увидев, что натворила. Крошечные пальчики размазали еду по ее лицу и волосам, а Анна сидела и смеялась, вытирая это милое, раскрасневшееся маленькое личико, лаская пушистые волосики, взмокшие от влажного воздуха, пропитавшего все вокруг.

В течение нескольких дней Адам и Мелани, казалось, слились в одно целое, в одного восхитительного ребенка, и она любила их обоих. Быть матерью, иметь возможность холить и лелеять ребенка стоило любых жертв. Любых.

Джерри вернулся через два часа, когда Анна закончила убираться в доме. Ребенок ползал за ней, наводя «порядок» там, где она все убрала. Приподняв брови, Джерри спросил:

— Разве Мелани уже ползает? Она еще слишком маленькая.

Взглянув на него, Анна сразу вспомнила мужчину, которого видела прошлой ночью. Терзаемая мучительными мыслями, желаниями и сожалениями, Анна заставила себя рассмеяться:

— Да, я посадила ее на пол, дав игрушки, чтобы в это время я могла подмести, но она встала на четвереньки и поползла за мной. — Подумав об этом, Анна затрепетала: она увидела важную веху в жизни Мелани — девочка стала ползать. — Мелани уже разрисовала мое лицо своим завтраком. Если Рози позволит нам удочерить ее, думаю, я перестану быть приличной маленькой девочкой, какой всегда была.

— За исключением того случая, когда ты украла шоколад, — напомнил он ей, и в глазах его вспыхнул смех.

Анна дернула плечом.

— Это было своего рода восстание, — пренебрежительно произнесла она. — Моя сестра Ли за свою жизнь сделала многое: сбежала из школы, отказалась выйти замуж за человека, которого выбрал ей отец, открыла свое собственное дело и преуспела в нем, родила ребенка и отказалась выйти замуж за его отца. А что я сделала за всю свою жизнь? Украла плитку шоколада — и все!