Долина счастья - Пенни Джордан Страница 23

Фелисити сделала глубокий вдох и тихо начала:

– Не стоит… Пожалуйста… Не нужно… Потому что…

«Потому что я девственница», – собиралась продолжить Флис, но Видаль резко прервал ее.

– Я, может, и не способен контролировать желание, которое ты пробуждаешь во мне, – заявил он, – но я не настолько глуп, чтобы рисковать своим здоровьем. Может быть, ты принадлежишь к тем женщинам, которые получают особое удовлетворение, ощущая опасность незащищенной связи? Я не собираюсь рисковать ни своим здоровьем, ни здоровьем моих будущих партнерш. Конечно, если ты не хочешь продолжать…

Фелисити испытала ужасное чувство стыда и даже собралась попросить Видаля уйти. Но тут в ней вновь проснулся былой гнев и вместе с ним жажда справедливости.

Она подняла подбородок и, опустив веки, чтобы защититься от пронзительного взгляда Видаля, сказала:

– Остановиться сейчас, когда ты… когда я так сильно хочу тебя, Видаль?

Надеялся ли он, что она остановится? Что Флис хватит силы воли – в отличие от него? Видаль задавал себе эти вопросы, в то время как его тело мгновенно реагировало на близость с прекрасной чувственной женщиной.

Он видел ее нежные приоткрытые губы. Флис закрыла глаза, словно теряла сознание от страсти.

Гнев и стыд – вот что испытывал Видаль по отношению к себе и конечно же к Флис. Но эти чувства были недостаточно сильны и не помогли ему справиться с похотью, затуманивавшей разум и лишавшей умения логически мыслить. Единственное, что для него сейчас существовало, – это женщина, которую он хотел.

Видаль медленно вошел в Фелисити, наслаждаясь каждым мгновением того, что так долго не мог получить. Он вспомнил, как боролся с мыслью о том, что их тела идеально подойдут друг другу и что Флис овладеет им так же, как и его эмоциями.

Ему не следовало бы ничего к ней испытывать. В конце концов, Видаль знал, какова она. Однако что-то в глубине его души – некая слабость – отказывалось верить фактам, хотя он видел все своими глазами.

Его давнишний гнев уступил место желанию забыть прошлое и позволить им обоим начать новую жизнь, наполненную пылающим костром взаимного желания. Видаль отдавал себе отчет в том, что теряет чувство реальности. Презрение и ненависть, которые так долго подпитывали его негативные суждения о Фелисити, теперь дали трещину под действием физической близости с ней. Его страстное желание не уменьшалось, наоборот, оно росло, и Видаль был не в силах справиться с ним.

Забыл ли он прошлое? Имеет ли теперь прошлое хоть какое-то значение? Неужели гораздо важнее то, что Фелисити лежит в его объятиях – именно так, как он давно и безнадежно мечтал? Куда делась его гордость? Черт побери, он, кажется, признался себе, что любит Фелисити.

Видаль не мог понять, что с ним происходит. Он знал лишь одно: происходящее разрушило все воздвигнутые им барьеры. Его гордость сказала бы, что он не должен любить Флис. А его сердце? Отречение, гнев, жажда, желание, потеря – все эти чувства Видаль испытывал одновременно.

Флис интуитивно ощутила перемену в Видале. Прежде чем она попыталась сопротивляться, ее тело уже впустило его. Обида и горечь исчезли. Им на смену пришло что-то более естественное и непреложное. Флис желала, чтобы Видаль удовлетворил это трепетное глубокое желание, полыхающее в ней подобно пожару. «Оно намного сильнее, чем мой прежний отчаянный гнев», – думала, трепеща от наслаждения, Фелисити.

Она была не в силах заглушить стоны наслаждения, вырывающиеся из ее горла, а Видаль все наращивал темп слияния. Это наслаждение всецело охватило Флис, требуя от нее покорности и заставляя забыть, почему все это происходит.

Поглощенный сладострастием, Видаль напрягся на мгновение, отказываясь верить себе, когда почувствовал преграду внутри Фелисити. Однако проигнорировать это он не мог. В промежутке между двумя вдохами, двумя толчками его мозг буквально взорвался. Видаль опустил голову и посмотрел на Фелисити. Девушка осознала, что он остановился и она больше не получает удовольствие от прекрасных ритмичных движений мужчины, ведущих ее на вершину блаженства. В глазах Видаля она увидела шок и желание уйти.

– Нет…

Ее отказ мог означать что угодно, но Флис знала, что Видаль понял истинное значение этого слова. Она еще сильнее прижалась к нему, призывая довести дело до конца. Она смотрела на него, умоляя дать ей то, чего она так страстно желала.

Что происходит? Куда исчез гнев, который много лет неотступно сопровождал Фелисити? Как Видалю удалось уничтожить его и вместо этого наполнить ее наслаждением и желанием? Девушка не собиралась думать об этом. Она уже была не в состоянии логично мыслить. Эмоции переполняли ее. Ясно было одно: все, чего она хочет, – это быть здесь, с ним.

– Видаль… Видаль… – повторяла она его имя.

Видаль ощутил, как вздрогнула Флис. Он должен немедленно остановиться. Появились вопросы, которые необходимо срочно задать. История должна быть переписана. Но как это сделать? Сейчас они вместе и занимаются тем, о чем он мечтал всю свою жизнь. И Фелисити хочет его.

Ни прошлое, ни настоящее, ни будущее не имеют никакого значения. Сейчас появилась возможность спасти разрушенные мечты, потерянные надежды и покончить с застарелой болью.

Тело Видаля само приняло решение, и очередной его толчок вызвал нежнейший стон Фелисити. Она взглянула на Видаля так, как смотрела в шестнадцать лет, испытывая невинное влечение. Но только теперь это был взгляд женщины, в котором отчетливо читалось желание. Видаль так долго жаждал ее! Так долго любил ее! Теперь уже поздно отступать. Тело больше не слушалось его. Мужчину накрыло волной, которую невозможно было остановить.

Он двигался внутри ее, аккуратно, но уверенно. Флис издала тихий стон боли, быстро превратившийся во всхлип наслаждения. И тогда Видаль полностью овладел ею. «Так вот для чего я была создана», – подумала Флис. Окружающий мир исчез, и остался только Видаль, доводящий ее до исступления и возносящий к небесам.

В конце концов Флис достигла кульминации, причем настолько сильной, что она едва смогла перенести оргазм. Она выкрикивала имя Видаля и вместе с тем плакала, пораженная силой собственных чувств. А Видаль наслаждался лицезрением ее роскошного трепещущего тела.