Любимцы публики - Джеки Браун Страница 23

— Я не знаю, что буду делать.

— У тебя много вариантов.

Это действительно так. Он мог стать тренером. Ему уже поступали подобные предложения. Он мог приобрести какой-нибудь бейсбольный клуб. Эта возможность казалась ему заманчивой, но…

— Игра для меня все.

— Не все, — мягко возразила Атланта.

— Для меня все. Она спасла меня. Алекс и бейсбол — это то, что помогло мне не стать частью печальной статистики.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Атланта.

Об этом периоде своей жизни он обычно не рассказывал, тем более красивым женщинам, которых приглашал на свидания.

Но эта женщина искренне за него переживала и была готова его выслушать.

— Я был трудным подростком и постоянно попадал в неприятные истории, поскольку был глуп и не задумывался о возможных последствиях. Еще я был безумно зол, — признался он.

— На отца? — предположила Атланта.

— На него. И на мать. — Анжело фыркнул. — Черт побери, я был зол на весь свет. — В небе были тысячи звезд. Уставившись на одну, он продолжил: — До нас с братом никому не было дела. Мать каждую ночь приходила домой пьяная. Она была консультантом по связям с общественностью. У нас была крыша над головой и еда, когда она не забывала сходить в магазин. По правде говоря, я не знаю, как ей удавалось сохранять работу.

— Не все алкоголики вконец опустившиеся люди. Некоторые могут довольно долго вести двойную жизнь.

— Синди именно такой и была. Она не была жадной. Просто ее совсем не интересовало материнство. Думаю, она злилась на Луку за то, что у них ничего не вышло. Судя по тому немногому, что мать нам рассказывала, они с Лукой встретились, когда она приехала сюда в отпуск. Она забеременела, и он на ней женился. Они едва друг друга знали. Это вряд ли можно считать залогом успешного брака, правда?

— Конечно.

— В общем, она хотела оставаться молодой и развлекаться на полную катушку.

— Это очень сложно, когда у тебя двое детей, — заметила Атланта.

— Наличие детей никогда ее не останавливало. Она больше времени проводила на вечеринках, чем дома с нами.

Недавно Анжело понял, что, возможно, именно по этой причине его не интересовали девушки, которые после игры караулили игроков возле стадиона в надежде на веселое времяпрепровождение. Они напоминали ему легкомысленную безответственную Синди.

— Некоторые учителя пытались нам помочь, но без вмешательства государства они мало что могли для нас сделать. Синди умела выходить сухой из воды. Всякий раз, когда к нам приходили представители органов опеки, она клялась и божилась, что изменится. Они ей верили. Черт побери, мы с Алексом тоже ей верили.

— Обещаниям, исходящим от людей, которых любишь и в которых нуждаешься, невозможно не верить, — произнесла Атланта со знанием дела.

— На какое-то время ситуация менялась к лучшему, но потом она снова бралась за старое.

Глаза Анжело затуманились, и звезда превратилась в расплывчатое пятно. Он тяжело сглотнул. Его мать тоже бросила своих сыновей. Не физически, эмоционально.

— Отец помогал вам хотя бы материально?

Он покачал головой:

— Если верить Синди, Лука отправил нас к ней в Штаты, потому что у него возникли финансовые проблемы и он не мог нас содержать. Его забегаловка у дороги перестала приносить доход. Он едва сводил концы с концами. — Его тон стал ледяным. — Но, как видишь, в конце концов Лука преуспел. Он открыл ресторан, повторно женился и завел троих детей.

— Он когда-нибудь связывался с тобой и Алексом?

— Однажды. Нам было восемнадцать, и мы уже жили в Нью-Йорке. Ему удалось найти нас через дальнего родственника нашей матери. Я был так зол на отца, что разбил телефон о стену.

— У тебя были все основания на него злиться, — мягко произнесла Атланта.

Все эти годы он не делился своей болью ни с кем, кроме Алекса. Вдруг он почувствовал, что ему впервые легко говорить о своих проблемах с кем-то еще.

— Лука забыл о нас с Алексом, — произнес он. — Мы были ему не нужны.

— Мне очень жаль, Анжело. — Она подалась вперед и накрыла его ладонь своей.

— Прошло уже много времени.

— Но боль все равно не утихает.

Она была права. Сердце Анжело защемило от эмоций, которым он редко давал волю. Боясь, что красноречие может его подвести, он просто кивнул.