Ну и дела! - Марина Серова Страница 23

— Восемнадцать лет назад я не работал. Я, дочка, в футбол играл…

Решив, что сказанного достаточно, он опять замолчал и уставился в окно.

Вид из окна, на мой взгляд, ничего особо интересного в себе не заключал, поэтому я решила вновь отвлечь его от созерцания кустов на окраинном пустыре соседнего со школой парка.

— А кто-нибудь из сегодняшних ваших учителей работал в то время? Видите ли, я журналистка, пишу книгу об одном из выпускников вашей школы… Очень хотелось бы поговорить с кем-то из старых учителей. Ведь роль школы в жизни каждого человека огромна, я не могу пройти мимо этого периода в жизни моего героя…

— Героя… Все они у нас герои. Милицейских сводок… Впрочем, извините. Сентябрь — всегда сложный месяц. Трудно ребятам отвыкать от летней свободы… Лет двадцать Мария Григорьевна у нас работает, но сейчас она на больничном. Есть и другие. Я-то сам не подскажу больше… Вы обратитесь к завучу, Ольге Николаевне, она поможет. Она про школу все знает…

Он поводил пальцем по лежащему на столе под стеклом школьному расписанию.

— Она в соседнем кабинете литературу сейчас ведет у одиннадцатого класса. Да она и сама все расскажет. Ольга Николаевна как раз лет двадцать назад нашу школу окончила.

Поблагодарив бывшего футболиста, я вышла в коридор вместе со звонком на перемену. Широкий школьный коридор взорвался звуком и движением. Никогда в жизни не согласилась бы я работать в школе. Этот хаос передвижений, криков, желаний, симпатий и антипатий, не поддающийся никакому логическому упорядочению, — абсолютно чуждая для меня среда. Слава Богу, мой одиннадцатый класс давным-давно отшумел своими любовными страстями, и с тех пор школа меня оставила в покое и не входила в мое жизненное пространство. Я сегодня, наверное, впервые после выпускного вечера оказалась в среднем учебном заведении.

Оглушенная шумом и мельтешением перед глазами разнокалиберных ученических тел обоего пола, я едва не упустила вышедшую из кабинета Ольгу Николаевну. Я была уверена, что никогда эту женщину не видела, но ее лицо мне кого-то смутно напоминало. Кого, я так и не сообразила и решила не мучить свою память.

— Вы ко мне? — безразлично-приветливым тоном спросила она меня. — Пройдемте ко мне в кабинет.

Худенькая и невысокая, Ольга Николаевна уверенно рассекала штормящее море школьной перемены, оставляя за собой кильватерный след свободного пространства. Я пристроилась у нее за спиной и с удивлением наблюдала, как изменяется траектория мчащихся прямо на нее учеников, ни один из которых в нее не врезался и даже не задел. Меня же за одну минуту, которую я простояла в школьном коридоре, ожидая Ольгу Николаевну, дважды чуть не сбили с ног.

Наконец мы добрались до другого конца коридора, и Ольга Николаевна впустила меня в свой оазис тишины и спокойствия. Я перевела дух и защебетала свою легенду о журналистке, книжке и т. д.

— Когда это было, восемнадцать лет назад? — переспросила она. — Я тоже окончила эту школу восемнадцать лет назад. Как фамилия вашего героя, может быть, я его знаю?

Я достала из сумочки фотографию.

— Вот его последняя школьная фотография. Выпускной класс, — я протянула ей снимок.

— Это мой класс, — рассмеялась Ольга Николаевна. — А это я, — она указала на девчушку, стоящую впереди Когтя.

«Ну конечно, вот почему мне показалось знакомым ее лицо», — мелькнуло у меня в голове.

— Так кто из наших мальчишек вас интересует?

— Парень у вас за спиной. Ваня Когтев.

Ольга Николаевна побледнела и посмотрела на меня очень внимательно.

— Кто вы?

Я поняла, что что-то произошло и только чистосердечное признание поможет мне понять, что именно, и приблизиться к информации о Когте.

— Вы правы, я не журналистка. Я детектив. Частный детектив. Я никак не связана с милицией. Когтев… он связан с делом, которое я расследую по просьбе частного лица. Мне многое неясно в этой истории. Чтобы в ней разобраться, я должна понять, что он за человек.

— Когтев… Он страшный человек. Только я не понимаю… — Ольга Николаевна помолчала. — Это Дима.

— Какой Дима?

— Это Дима Сапелкин… Почему вы называете его Когтевым?

Признаюсь, это был удар в солнечное сплетение. Так, наверное, чувствуют себя боксеры в нокдауне. Откуда-то сверху падают секунды, отсчитываемые голосом судьи, и, если к исходу девятой ты не очнешься, тебе засчитают чистое поражение. Мои способности к логическому мышлению были ошеломлены этой информацией. Я просто не знала, что ответить на ее вопрос. Не объяснять же, что я украла в доме Когтя альбом с фотографиями, на которых — на всех — был человек, которого она называет Димой Сапелкиным.

— Что с вами? — услышала я голос Ольги Николаевны и вернулась в реальность. — Это действительно Сапелкин. Дима. Моя первая любовь…

— Извините, Ольга Николаевна. Меня ввели в заблуждение… Так это Дима… А Когтев?

— Вот же он.

Конечно же, она указала на того, кого я три дня искренне считала Сапером.

— Ольга Николаевна, не могли бы мы поговорить где-нибудь там, — я кивнула в сторону окна, за которым виднелась парковая зелень.

Она взглянула на часы.

— У меня сейчас окно — два урока. Пойдемте в парк.

Не знаю, может быть, избавление от назойливой школьной атмосферы подействовало на меня благотворно, но, пока мы шли от школьного двора до входа в парк, в голове у меня начало проясняться.

Рокировка. Классический прием не только в шахматах, но и в криминальных историях. Правда, чтобы его применить, нужно обладать хоть каким-то талантом к построению интриги. Для этого требуется изобретательный ум, тонкая наблюдательность, определенные актерские способности, умение просчитывать психологические реакции. Меня поймали на недооценке личности главного героя, на инертности мышления интеллектуалки, на высокомерии, выразившемся в первом слове, пришедшем мне на ум при попытке идентифицировать ситуацию: «Гопота!»

В подвале собственного гаража сидит Коготь, а Сапер, прикрывшийся его именем, заставляет меня его убить. Мотивов я по-прежнему не знаю, но ощущение близости разгадки уже овладело мною.

И как я подозреваю, разгадка будет связана с тем, что мне сейчас расскажет Ольга Николаевна.

К тому же я вспомнила предсказание магических костей, полученное мной в когтевском доме.

«Если человек расскажет вам, кого и как он любил, вы многое поймете».

Тогда оно мне показалось странным.

А ведь это случилось сразу после того, как ко мне в руки попали фотографии Сапера, Димы Сапелкина…

По узким асфальтированным дорожкам мы зашли на какой-то полуостров, заросший кустами. Ольга Николаевна уверенно вела меня на знакомое ей место. В конце полуострова в самой гуще кустов оказалась уединенная лавочка, со всех сторон загороженная от любопытных взглядов случайных прохожих. Ольга Николаевна жестом пригласила меня сесть.