Прыжок домашней львицы - Галия Мавлютова Страница 23

– Тебе этого не понять, – сердито буркнул дед.

Старик прислушался. Голоса стихли. Звуки погасли. Наверху, в вожделенной квартире стояла напряженная тишина. Замочили друг друга, что ли? Пономарев удовлетворенно почмокал впалыми губами. Хорошо бы. Деньги нужны всегда. Но мертвый Бронштейн стоил дороже денег. Гораздо дороже, даже самых больших. В уголках запавшего рта показались умильные струйки. Леонид Витальевич пошлепал губами, укладывая неповоротливый язык на удобное место, вспоминая далекое прошлое. Слишком много лет он потратил на подготовку концептуального спектакля. Долгими зимними вечерами отставник занимался секретным и важным делом, отстраняясь от насущных обязанностей. Он выстраивал сложную комбинацию. Выбирал время и место действия. Занимался подбором персонажей. Лишь одна внучка не вписывалась в его конструкцию. Оксана упала на сцену неожиданно, случайно, так со старого балкона падает на голову зазевавшегося прохожего кусок каменной глыбы. Пономарев посмотрел на девушку. Оксана мгновенно спрятала глаза. Дед не должен видеть огонь вспыхнувшего чувства. Лева Бронштейн – настоящий мужчина. Он сумеет выбраться из капкана. Капитан сможет вывести из-под прицельного огня верных людей. К верным людям Оксана причислила себя и Николая Чуркина, не заметив, что в список надежных соратников она не внесла родного дедушку.

* * *

Существование любого человека напоминает ловушку. Он заталкивает себя в капкан собственными руками. Жизнь – кольцо. Замкнутый круг. Вырваться из капкана человек не может в силу житейских обстоятельств. Его цепко держат семейные, сословные, национальные и корпоративные предрассудки. И много разных других обстоятельств. На каждом висят стальные оковы. Житейские кандалы сдерживают душевные порывы. Лева снисходительно относился к хитрым и сложным премудростям жизни. У каждого своя судьба. В перечень жизненных ценностей входит наличие семьи, либо каких-нибудь других привязанностей. Непременно должна быть работа. Служба. Из всего этого и состоит человек. Отними у него хотя бы одно предназначение, и человек потеряет себя, сникнет, увянет, утратив былую уверенность. И тогда весь мир зашатается. Капитан Бронштейн протащил свою жизнь в полном согласии с душой, не сетуя, волочил судьбу целых тридцать пять лет. И никому не жаловался. Душа пребывала в гармонии, пока Лева не оказался в капкане. Поначалу ему показалось, что заточение – шуточное дело. Игрушечное, типа сам хотел, сам построил, своими руками создал. И вдруг его взгляд натолкнулся на старую фотографию, висевшую на стене, обрамленную деревянной рамочкой. Пожелтевший от времени снимок. Кадр выхватил частичку утраченного мгновения. Отделение милиции. Взвод постовых. Бывалый командир патрульных. Знакомое лицо. Лева никак не мог вспомнить, как его звали. Помнится, у него было хорошее, добротное имя. И фамилия под стать – такая же надежная и крепкая, основательная, но память упорно прятала в потемках командира взвода, скрывая его имя, фамилию, настойчиво погружая в забвение старого полковника. Капризная память не хотела вытаскивать на поверхность забытое прошлое, уносила далеко в закоулки, и как капитан ни напрягался, он не мог выудить из укромных уголков ненавистный образ. Ничего не осталось от человека, ни имени, ни звуков, ни отголосков, вместо него в сознании болталась смутная слизь. Лева поболтал обрывками воспоминаний, но ничего связного не нашлось в туманной голове. Капитан отвернулся, снимок выветрился из памяти. Будто его и не было на стене. Оксана ушла в потайную дверь. Тайник выведет девушку на свободу. А там все свои. Помогут, выручат, подадут руку помощи. Бронштейн усмехнулся. Две женщины боролись за освобождение капитанов, попавших в плен. Оставшиеся на воле пребывают в уверенности, что капитаны попали в дерьмо случайно. Будто не заметили грязь под ногами. Пришли на явочную квартиру, чтобы расслабиться и отдохнуть от скучной и монотонной жизни, а вместо расслабления получили новый стресс. Еще большие неприятности ожидались в будущем, ведь руководство обязательно потребует отчета о предпринимаемых мерах, но решительные действия не вписывались в обстановку малогабаритной квартиры. Было слишком тесно. Витек больно ткнул прикладом в плечо. Лева вздрогнул. Вечно этот придурок путается под ногами, то голос повышает, то прикладом дерется.

– Выбирай выражения, – буркнул Лева, потирая ушибленное место.

– Какие тут выражения, одни нецензурные слова в череп лезут, как гляну на тебя, – осклабился старший по облаве. – Давай-ка покумекаем, что мы дальше будем делать. Время – деньги.

– Время – деньги, – покорно согласился Бронштейн. – И то и другое в песок уносит. Ничем не остановить.

– Может, нам своих гонцов заслать? – сказал Витек. – Что-то долго твоя баба шоркается. За это время можно было два банка обнести.

– Она это не умеет, жена у меня по другой части, – терпеливо втолковывал Лева, – щец там приготовить, баранинки потушить. А банки грабить не умеет. Опыта у женщины нету.

– Да я пошутил, – взмахнул прикладом Витек, – надо бы поторопить бабенку. Пусть пошевелится, займет у кого-нибудь, попросит.

– Да не у кого одалживаться Валентине, мы же пошутили с друганом, хотели разыграть вас, – сказал Лева и втихомолку засмеялся.

Вообще-то, отличная получилась шутка, веселая. Население утратило привычный покой. Полгорода не живет мирной жизнью. Оно обсуждает новую тему. Средства массовой информации радостными, оживленными голосами вещают об очередной новости. Два капитана засели в невольной засаде. Ждут посильного подкрепления. А оно все не подходит. Как неудачное тесто. Чем не тема для разговоров? Весьма своевременная и модная тема. Хорошие ребята попались в капкан. А капкана-то и нету никакого. И не было. Он ведь в головах человеческих находится. Надо мыслями вырваться из ловушки, стать вольным изнутри. И стальные оковы сразу спадут. А что делать дальше с долгожданной свободой, как ее лучше употребить, на хорошие дела или на плохие, он и сам толком знать не будет.

– Говори адрес, – потребовал Витек, – мы сейчас к твоей бабе нашего Санька зашлем. Он у нас парень видный, справный. С любой теткой сладит. Глазом не моргнет. Любые бабки выколотит. Если добром не отдаст, из горла выжмет. С потрохами. С соками.

Капитана невольно передернуло. Его не устраивала кровавая комбинация. Валентинино горло непригодно для злодейских замыслов. Жалко шею, она у Вали лебединая, белая, полная.

– Че под нос бормочешь? – рявкнул Витек и грохнул прикладом об пол.

И Лева поспешно назвал адрес. Адрес отделения милиции.

– Якубовского, четыре, квартира двенадцать.

Лева поставил на свои любимые цифры. Помогло, сработало. Фишки лавиной хлынули на зеленое сукно. Добровольцы только что откинулись с зоны. Города не знают. В двенадцатом кабинете удобно расселся в офисном кресле Варзаев. Хороший парень, но до бабских юбок жутко падкий. Зато свой в доску. Валера обязательно поможет своим ребятам. Он выручит капитанов. Санек пошевелил губами, запоминая адрес.

– Четыре двенадцать, – галантно подсказал Чуркин. – При коммунизме водка стоила четыре двенадцать. Легко запомнить.

Чуркин быстро разгадал Левин замысловатый фокус. Санек одним махом дотопает до отделения, начнет ломиться в закрытую дверь, а его прямо на пороге сцапают блюстители правопорядка. Ведь у Санька и его товарищей отсутствовали какие-либо виды на жительство. Зато правопорядок имел на них виды. Он имел, а они не имели, хотя желание поиметь правопорядок присутствовало. У всех четверых. Санек раздвинул губы в стороны. Адрес плотно засел в квадратной голове. Немного помолчали, слышалось хриплое дыхание. Санек вздохнул и отправился. Ему не хотелось в одиночку воевать с женщинами, но бабки без женщин не могут родиться. Не появляются они на свет ни с того ни с сего, придется помучиться. Витек пристукнул прикладом. Музыкально пристукнул, в такт хлопнувшей двери.