Уроки страсти - Мэдлин Хантер Страница 23

– В мемуарах моего отца есть несколько страниц, которые вызвали у меня вопросы, касающиеся последних лет жизни моей матери. Я задала их Матиасу и теперь хочу понять, насколько можно доверять его ответам.

Так вот почему она вышла на балкон, несмотря на вчерашнее предостережение. Не для того, чтобы дразнить его или бросать вызов. Ей нужна информация, которую она считает «полезной».

Кристиан оказался прав, предположив, что мемуары Друри могут содержать откровения, которые не понравятся его дочери. Федра фактически признала это, но сейчас Эллиота больше волновала близость красивой женщины, которая верила в свободную любовь и не была скована светскими условностями.

В лунном свете ее белая кожа казалась почти прозрачной. Черный балахон доходил до горла, но мысленным взором Эллиот видел округлости ее груди, выступавшие над вырезом лазурного платья.

– Бывают вопросы, которые лучше оставить без ответа.

Федра повернулась к нему, не подозревая, что в любой момент он может овладеть ею.

– Не думаю, что вы действительно так считаете. Точнее, что вы последовали бы собственному совету. Я видела ваше лицо, когда мы говорили о ссылках на вашу семью в мемуарах. Вы не хотите, чтобы их напечатали, но желаете знать, правда ли это.

Своей позой и словами она снова бросала ему перчатку. Эллиот не стал ее поднимать, предпочитая разобраться с другими, уже лежавшими между ними. Этой он займется позже.

– Я и так знаю, что это неправда. Но вы чересчур серьезны. Надеюсь, вы не станете возражать, если мы отложим этот увлекательный спор на другое время. Когда ночь, луна и ваша красота не будут пробуждать во мне совсем другие мысли.

Федра замерла, устремив на него пристальный взгляд. В ее глазах зажглись тревожные искорки.

Круто повернувшись, она шагнула к своей двери.

– В таком случае я оставлю вас с вашими мыслями. Эллиот поймал ее за локоть.

– Не на этот раз, Федра.

Он привлек ее к себе, обхватил ладонью лицо и приник к ее губам в поцелуе, о котором мечтал все последние дни.

Что он себе позволяет… Как он смеет…

Поцелуй заглушил протесты, вызванные подобной бесцеремонностью, а затем возмущение уступило место другим эмоциям. Федра испытала настоящий шок, осознав, с каким восторгом ее сердце откликнулось на его действия.

И все это сделал один поцелуй. Страстный и настойчивый, он, казалось, содержал его вчерашнее предупреждение: «Я хочу, чтобы вы молили о большем. Вас возбуждает опасность».

Федра и в самом деле испытывала возбуждение. По телу побежали предательские мурашки, и какая-то часть ее существа молила, желая большего, надеясь, что он не остановится.

Мысли беспорядочно метались у нее в голове. Он даже не поинтересовался ее согласием. Неужели он думает…

Поцелуи переместились на шею, лишая ее воли, туманя сознание. Тепло его губ проникло в ее кровь и устремилось по жилам, разжигая пламя. Ее груди, касавшиеся его груди, отяжелели и напряглись, и Федра выгнулась, инстинктивно стремясь к более полному контакту.

Он снова приник к ее губам. Поцелуй был не таким крепким, как в первый раз, но таким же настойчивым, словно он был уверен, что она даст ему все, чего он пожелает. Это было так волнующе и восхитительно, что Федра не могла противиться. Она чувствовала опасность, но разум отступал перед потребностями тела.

Его руки, сильные и уверенные, скользили по ее спине и бедрам, касаясь ее тела так, словно на ней не было никакой одежды, заставляя ее томиться в предвкушении. К его губам присоединился язык, ласки становились все более дерзкими, вызывая трепет в самых сокровенных частях ее тела. Федру больше не волновало, что она капитулирует перед врагом и уступает территорию, которую не сможет вернуть.

«Я хочу, чтобы вы молили о большем». О да, она почти созрела для этого.

Словно в ответ на ее безмолвную мольбу, Эллиот провел ладонью по ее груди, и Федра вздрогнула от острой вспышки наслаждения. Вторая его рука скользила по ее спине, расстегивая крючки платья.

Она не должна… не должна позволять ему…

Сокрушительный поцелуй подавил протесты, зревшие в ее голове, а неспешные поглаживания соска развеяли их в ночном воздухе.

Эллиот отступил на шаг, разъединив их сплетенные тела. Лунное сияние омывало обоих, из гостиной струился золотистый свет, обрисовывая контуры его фигуры. Не дав ей опомниться и привести в порядок разрозненные мысли, Эллиот потянулся к лифу ее платья и начал спускать его вниз.

Ни один мужчина не раздевал ее прежде. Федра просто не позволяла этого. Теперь же она молчала, завороженная его уверенными движениями. Медленный спуск платья казался самой эротической лаской из всех, что она испытала сегодня. Она могла лишь смотреть на его лицо в холодном лунном свете, скорее чувствуя, чем видя, сдержанное желание, заряжавшее воздух мужской мощью.

Платье соскользнуло вниз, спустившись на бедра, и Эллиот потянулся к бретелькам ее сорочки. У Федры перехватило дыхание. Соски ее еще больше напряглись в ожидании очередного этапа этого медленного дразнящего раздевания.

Но Эллиот снова поразил ее, резко рванув сорочку вниз. Это не был жест нетерпения или страсти, а демонстративное утверждение своих прав, прав покорителя.

В душе Федры вспыхнул протест, но он не смог укорениться, сметенный мощной волной наслаждения. То, как он созерцал ее наготу, настолько поглотило ее внимание, что она не сделала ни малейшей попытки высвободить руки, связанные полуспущенной сорочкой.

«Это всего лишь игра, – говорила она себе, – обычный ритуал покорения и подчинения. Это ничего не значит. На самом деле я не уступила».

Она смотрела на его руки, скользившие по ее груди, дразня и возбуждая. Наслаждение нарастало, наполняя ее сознание сладким безумием. Ей хотелось, чтобы это не кончалось. Чтобы он подавил последние очаги сопротивления, грозившие разрушить блаженство, в котором она пребывала.

Эллиот снова обвил рукой ее талию и осыпал обжигающими поцелуями шею и грудь. Его губы и зубы играли с ее сосками, вызывая мучительный отклик где-то глубоко внизу и исторгая из ее горла тихие стоны.

Федра попыталась высвободить одну руку, чтобы обнять его и прижать к себе.

– Нет, – пробормотал Эллиот. – Не двигайтесь.

Наслаждение было слишком острым и изысканным, чтобы противиться ему. Ее тело жаждало большего, стремясь к завершению того, что он начал. Остановиться сейчас казалось невозможным, противоестественным.

Однако…

Несмотря на наслаждение, столь сильное, что казалось мучительным, она не могла не восставать против собственной покорности и его уверенности в своей власти. Каким-то чудом ей удалось освободиться от цепей. Заранее терзаясь от сожаления и досады, Федра обрела голос: