Дом у озера Мистик - Кристин Ханна Страница 23

Включив сирену и мигалку, он помчался по изрытой колеями дороге из города. Он ехал по извилистой Олд-Милл-роуд, которая граничила с лесом, проехал по бетонному мосту над серебристыми стремнинами реки Хох и наконец добрался до подъездной дороги. С изъеденного ветрами плавника свисал под опасным углом перекошенный, покрытый вмятинами почтовый ящик, заржавевший до такой степени, что приобрел цвет рыжей земли Джорджии. Ник осторожно свернул на узкую дорогу, прорубленную в густом лесу. Здесь, в глубине реликтового леса, сквозь деревья почти не проникало солнце, и даже в середине дня листва была зловеще тем ной. Грунтовая дорога вывела Ника на опушку — пол-акра земли на склоне холма, покрытого густым лесом вечнозеленых деревьев. На краю опушки примостился фургон — шаткий дом на колесах. При появлении Ника залаяли собаки.

Ник снова связался по рации с диспетчером, подтвердил, что прибыл на место, вышел из патрульной машины и направился к фургону. Держа одну руку на рукоятке пистолета, он прошлепал прямо по лужам и взбежал по деревянным ящикам, заменявшим ступени. Он уже собирался постучать, когда в фургоне раздался визг.

— Полиция! — крикнул он, распахивая дверь. От удара дверь стукнула о стену, и по всему фургону прошла дрожь. — Салли? Чак?

Собаки снаружи неистовствовали. Ник легко представлял, как они натягивают цепи, огрызаясь друг на друга в своем отчаянном желании добраться до чужака. Ник всмотрелся в полумрак и прошел вперед. Свалявшийся грязно-зеленый ковролин, замусоренный банками из-под пива и пепельницами, скрадывал звук его шагов.

— Салли?

В ответ снова раздался визг.

Ник пересек грязную кухню и вломился в закрытую дверь спальни. Чак придавил жену к стене, обшитой панелями. Она визжала, пытаясь защитить лицо. Ник схватил Чака за шиворот и отшвырнул в сторону. Пьяный удивленно охнул, пошатнулся и налетел на угол стола из прессованного картона. Ник развернулся, снова схватил его и надел на него наручники.

Чак растерянно заморгал, пытаясь осмыслить происходящее.

— Проклятье, Ники… — заныл он, с трудом выговаривая слова заплетающимся языком. — Какого хрена ты тут делаешь? Мы просто малость поспорили…

Ник подавил в себе острое желание врезать кулаком по мясистой физиономии Чака. Вместо этого он сказал:

— Оставайся на месте!

И ткнул Чака в спину с такой силой, что тот рухнул на пол, прихватив с собой убогую настольную лампу. Лампочка разбилась, и в крошечной комнате стало темно.

Положив руку на дубинку, Ник осторожно подошел к Салли. Она стояла, прислонившись к стене, платье на ней было порвано и забрызгано кровью. Ее нижнюю губу изуродовал порез, а на челюсти уже начал проступать лиловый синяк.

Ник уже и не помнил, сколько раз он здесь бывал, сколько раз он останавливал Чака, не дав ему убить жену. Это был плохой брак и задолго до того, как Чака уволили с фабрики, а после он и вовсе превратился в кошмар. Чак проводил весь день в таверне Зоуи, поглощая пиво, которое было ему не по средствам, и зверея. К тому времени, когда парень вываливался на нетвердых ногах из бара и добирался до дома, он был зол, как собака со свалки, и, когда Чак въезжал на разбитом пикапе на свою подъездную дорогу, он уже был опасен. А под рукой была только его жена.

Ник тронул Салли за плечо.

Она ахнула и отшатнулась:

— Не смей…

— Салли, это я, Ник Делакруа.

Она медленно открыла глаза, и Ник увидел в них бездну отчаяния и стыда. Она поднесла к лицу дрожащую руку, тоже покрытую синяками, и попыталась заправить за ухо прядь волос, перепачканных кровью. Из ее опухших от побоев глаз капали слезы и стекали по щекам.

— Ох, Ник… Это Робертсы снова вызвали полицию?

Она отодвинулась от Ника и выпрямилась, не желая выглядеть жалкой.

— Честное слово, это ерунда, у Чаки просто был плохой день. Бумажная компания больше не набирает работников…

Ник вздохнул:

— Салли, так дальше не может продолжаться. Если ты будешь его покрывать, однажды он тебя убьет.

Салли попыталась улыбнуться. Ее слабая и явно неудавшаяся попытка тронула Ника. Как всегда, глядя на Салли, он вспоминал мать и ее попытки всячески оправдать свое пристрастие к спиртному.

— Ой, нет, только не мой Чаки. Он просто немного раздосадован, вот и все.

— Салли, на этот раз я заберу Чака. Я хочу, чтобы ты написала на него заявление.

Чак, пошатываясь, вышел из угла и, споткнувшись, свалился на кровать.

— Она ведь этого не сделает, правда, милая? Она знает, что я ничего такого не имел в виду. Просто иногда она меня ужасно бесит. Когда я вернулся домой, во всем доме не нашлось ничего поесть. А мужчине ведь надо что-то есть, разве не так, Ник?

Салли с тревогой покосилась на мужа:

— Извини, Чаки, я не думала, что ты вернешься домой так рано.

У Ника поникли плечи, его словно холодной волной окатило: он понял, что потерпел поражение. Он наклонился к женщине и тихо сказал:

— Салли, позволь мне тебе помочь.

Она похлопала его по руке:

— Ник, мне не нужна помощь. Но спасибо, что зашел.

Ник стоял и смотрел на нее. Казалось, она съеживалась прямо у него на глазах, теряя вес. Старое, бесформенное платье было ей велико и болталось на ней. Он знал, что однажды приедет сюда по такому же вызову, а Салли будет мертва; он знал это так же хорошо, как собственное имя.

— Салли…

— Ну, пожалуйста, Ник… — Ее голос дрожал, в глазах стояли слезы. — Пожалуйста, не надо.

Ник отвернулся. Он ничем не мог ей помочь. Ему было больно это сознавать, и он спрашивал себя, какого черта он вообще занимается этой работой? От него не было никакого толку. Он ничего не мог сделать с Чаком, пока тот не убьет свою жену.

Он перешагнул через опрокинутую корзину для грязного белья и взял Чака за воротник.

— Пошли, Чак. Переночуешь в городе, протрезвеешь.

Он не обращал внимания на нытье Чака и больше не смотрел на Салли. В этом не было нужды. Она будет идти за ними, шепотом извиняться перед мужем, который ломал ей кости, будет обещать, что станет лучше, клясться, что в следующий раз обед будет готов вовремя. Ее поведение не вызывало у Ника осуждения. Он понимал Салли. В юности он и сам был таким, ходил за матерью по пятам, как голодная собака, вымаливая крохи любви и ловя любые проявления нежности, которыми изредка награждала его мать. Он понимал, почему Салли оставалась с Чаком. Но знал он и то, что это плохо кончится для них обоих. Знал и ничего не мог сделать, чтобы им помочь. Вообще ни черта не мог, кроме как бросить Чака в камеру, чтобы он проспался, и ждать следующего вызова на Олд-Милл-роуд.

Иззи Делакруа лежала, свернувшись калачиком, на кровати в комнате для гостей у Лерлин. Подушка пахла неправильно, совсем неправильно. Именно из-за этого Иззи плакала почти каждую ночь. С тех пор как ее мамочка отправилась на небеса, все пахло неправильно: и простыни, и подушки, и даже одежда Иззи. Даже мисс Джемми пахла не так, как ей полагалось. Иззи прижала куклу к груди и погладила ее по желтым волосам двумя пальцами, оставшимися на ее правой руке, — большим и указательным.