Союз «Волшебные штаны» - Энн Брешерс Страница 23

Вид у Молли был рассерженный. Она дала сигнал рефери, та засвистела.

— Давай! — кричала Молли. — Уходи с поля, Бри-ланд!

Бриджит направилась к боковой линии. Сев на траву, спрятала подбородок в коленях, с трудом перевела дух.

Подошла Молли:

— Бриджит, это игра. И все хотят играть. Для меня важно знать, что может команда. Ты — суперзвезда. Я это увидела, и все остальные тоже, понятно? Прибереги энергию для главных соревнований.

Бриджит повесила голову, неожиданно почувствовав, как вся энергия куда-то улетучилась. И ей захотелось плакать.

Теперь она поняла, что не надо было брать такой темп. И почему она вовремя не остановилась?

Дорогая Тибби!

Канапе из креветок, лососевая подливка (что это еще за чертовщина?), хрустящий шпинат и жареное свиное филе. В цветочные венки вплетают туберозы (как тебе?) и цветки магнолии (ее любимые). Я могла бы описывать все это еще на сорока пяти страницах, Тиб, но я пощажу тебя. Здесь ВСЕ ТОЛЬКО И ГОВОРЯТ ОБ ЭТОМ — об этих людях, которых мне хочется вычеркнуть из своей жизни. И во что ввязался мой отец?

С любовью и горечью, Кармен Люсиль

— Который из них ваш? — услышала Кармен. Какой-то мужчина обращался к ее отцу.

С мрачным видом она стояла немного поодаль, около боковой линии, и хранила молчание. Пол был звездой в своей команде. За те восемь минут, которые они здесь находились, он уже дважды забил гол. Папа болел за него как сумасшедший. Внизу около ворот ошивалась Скелетина, выглядевшая, впрочем, лучше, чем обычно. Когда она истерически не вопила, подбадривая Пола, то бросала косые взгляды на Кармен.

— Кто «мой»? — повторил, смутившись, отец.

— Ну, который ваш ребенок? — пояснил мужчина.

Отец какое-то время пребывал в нерешительности, но затем сказал:

— Пол Родман, форвард.

Кармен почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки, и похолодел лоб.

— Неподражаемый игрок, — продолжал мужчина.

Он повернулся и взглянул на отца.

— В точности ваше сложение, — сказал он и пересел ближе к боковой линии, где было удобнее наблюдать за игрой.

«Как у него может быть твое сложение? Он же не твой ребенок! — чуть не закричала Кармен. — Я твой ребенок!»

Отец, казалось, пришел в себя и обнял ее за плечи. Но ей не стало от этого легче, как пять дней назад.

«Теперь ты получил сына, которого всегда так хотел», — с горечью подумала Кармен. Она знала, что он хотел сына. Да и как могло быть иначе? А у него была вечно раздраженная жена, угрюмая дочь и четыре сбрендившие сестрички. И вот появился высокий, молчаливый мальчик, без особых претензий, да еще сложенный, как он сам.

Кармен почувствовала какую-то предательскую пустоту в желудке. Пол забил еще один гол. И она его за это ненавидела.

В футболе она не преуспела. Когда ей было лет шесть, она играла в детской команде, носилась взад-вперед по полю, но никогда даже не дотронулась до мяча. В то время папа ходил на ее игры.

— Захватывающе, правда? — обратился к ней отец. — Не обидишься, если мы останемся на второй тайм?

— Кто, я? Обижусь? — Кармен сдержала раздражение.

— Отлично. У них тут полно кортов в клубе. Я уверен, что проблем не будет.

Неожиданно возле них возникла Скелетина. Слащаво улыбаясь отцу Кармен, она проворковала:

— Добрый день, мистер Ловелл! Как поживаете?

— Отлично, спасибо, Келли. Ты знакома с моей дочерью Кармен? — спросил он.

Кармен с трудом подавила недоброжелательность.

— Да, мы встречались. Привет, Келли, — сказала Кармен.

— Привет, — коротко бросила Келли и повернулась к Алу. — Правда же, Пол творит чудеса? Вы должны очень гордиться им.

Кармен подняла брови от удивления. Она что, в самом деле такая невежа или притворяется?

— О да, конечно, — пробормотал отец.

Ни Кармен, ни отец не хотели поддерживать разговор. Келли явно недоставало такта.

— Ладно, увидимся позже, — сказала Скелетина Алу, возвращаясь на боковую линию.

— Давай, Пол! — пронзительно закричала она, когда тот совершил какой-то очередной футбольный подвиг.

Неожиданно Кармен заметила, что от парковки к ним бежит бледная Лидия.

Увидев ее, Ал убрал руку с плеча Кармен и поспешил навстречу.

— Что случилось?

— Регистрация. Они позвонили и предупредили, что перенесли регистрацию. Одна из пар отложила свадьбу, и мы будем регистрироваться вторыми, — задыхаясь, объяснила Лидия.

Кармен увидела слезы в ее глазах.

— Дорогая! — Ал нежно обнял ее. — Это ужасно. Что мы можем сделать?

Он отвел ее в сторону, чтобы поговорить наедине. Отец всегда знал, когда следует уединиться. Даже оставив собственную дочь.

Через минуту он вернулся:

— Кармен, мне придется поехать с Лидией в бюро регистраций. Сыграем завтра, ладно?

Отец не ждал ее согласия. У него уже были другие заботы.

— Я оставлю ключи от машины, и Пол отвезет тебя домой. — Ал поцеловал дочь в лоб. — Извини, бельчонок. Мы еще наверстаем упущенное, не волнуйся.

Кармен должна была вести себя как взрослая девочка, но вместо этого она улеглась на траву прямо у боковой линии. Хорошо, что ее никто не знал в Южной Каролине, хорошо, что она была такой незаметной, иначе ее поведение сочли бы весьма странным.

Если бы здесь была мама или подруги, она, возможно, могла бы разобраться в собственных чувствах. Но Кармен была одна и поэтому растворялась, исчезала, становясь совсем незаметной и незначительной.

Солнце коснулось ее лица. Кармен услышала свисток. Матч закончился. На нее упала чья-то тень. Она подняла ладонь к глазам и увидела, что это Пол. С минуту он молча смотрел на нее. Возможно, он находил эту девочку странной, но не подавал вида.

— Хочешь сыграть в теннис? — спросил Пол.

Это была, пожалуй, самая длинная фраза, которую он ей сказал. Кармен согласилась.

И она не упустила шанс взять реванш: шесть ноль, шесть ноль.

* * *

Проблем не существует. Вы сами их создаете, понятно?

Тренер Бревин

Спустя несколько часов после драки Лена сидела со стариками в клинике в Фире. Бабушка отправилась за кофе с сэндвичами, но Лена подозревала, что она просто не в состоянии выносить стоны и жалобы дедушки. Костас явно расстроился из-за стариков, однако, разняв их, быстро вернулся в кузницу, даже не взглянув на Лену.

Дедушке Калигарису наложили четыре шва на скулу, а дед Даунас обошелся без швов, хотя уверял, что у него сломан нос — тот сильно кровоточил.