Самая настоящая - Маргарет Уэй Страница 23

— Не понимаю. Что значит — поругались? Вы что, рвали друг на друге волосы и матерились?

— Боже, нет, конечно. Но мы поссорились по поводу одной семейной тайны, которую нельзя было выносить на публику.

— Как развод моих родителей. О нем столько писали. Ужас! И все в школе узнали. Мама тогда заявила журналистам, что вытрясет с папы все, что только можно. И еще она врала про него всякие гадости. Это было так противно. Я папу люблю больше всех на свете. А маме я не нужна. И ее злит, что мне двенадцать, ну, почти уже тринадцать, а ей целых тридцать восемь. Она бесится, что стареет. Наверное, когда видит меня, вспоминает, какая сама была в молодости. И еще она говорит, что, если бы вместо меня родила сына, они бы с папой не разошлись.

Оливия не могла поверить своим ушам: высказать такое ребенку!

— И ты этому веришь, Джорджи? — Какое счастье, что отец никогда при них не сокрушался по поводу отсутствия сына.

Девочка грустно взглянула на собеседницу:

— Ведь не стала бы она говорить просто так!

Оливия была другого мнения, но лишь спросила:

— А с отцом ты об этом разговаривала?

— Да папа всегда твердит одно и то же, что обожает меня и не променял бы ни на что на свете.

— Вот его и слушай!

— Но я все равно знаю, что отчасти проблема во мне, — горестно продолжила Джорджи. — Сколько себя помню, я всегда просто обожала папу. А маме на все плевать. Но ей выгодно делать вид, будто она меня не бросает, хотя на самом деле так оно и есть. Она знает, что папа всегда будет любить меня и все для меня сделает. Это развязывает ей руки. Но он деловой человек, у него совсем мало свободного времени…

«Однако все же он находит время на собственную дочь! Это делает ему честь!» — подумала Оливия.

Она натолкнулась на Мак-Элпайна, когда шла по длинному коридору, увешанному пейзажами с изображением красных пустынь Австралии. — Вот это да! — Клинт так и замер на месте, пораженный отчетливой мыслью: он безумно хочет эту женщину. Но приходится продолжать вести прежнюю игру. — Да позволено мне будет сказать, мисс Бэлфор, вы ошеломительно прекрасны!

По блеску удовольствия в его глазах Оливия поняла, что тот не лукавит, и это придало ей сил.

— А волосы… просто божественно! — продолжал хвалебную песнь Клинт. — Только, помнится, смертные, влюблявшиеся в богинь, плохо кончали.

— Все шутить изволите, мистер Мак-Элпайн. — Оливия оценивающе оглядела хозяина поместья. Тот уже был одет по-вечернему и выглядел сногсшибательно в черных брюках, черной рубашке без ворота и темно-синем пиджаке, сшитом явно на заказ. Совсем другой вид, чем в деловом костюме.

— Какие могут быть шутки, вы себе цены не знаете. У вас действительно шикарные волосы. А что это за подвеска? Наверное, Бесси подарила?

— Да, она. Какое облегчение, что вы спросили. А то я уж подумала, вы мою грудь разглядываете.

— И ее тоже, — признался мужчина, прищурившись.

Оливия вспыхнула, жар залил все тело.

— Кстати, и наряд на сегодняшний вечер она помогала подбирать. А подвеска — это талисман, как сказала Бесси.

— Защитный амулет. Это большая честь, что Бесси, или Иирина, наша принцесса, так вас выделяет.

Внезапно Оливия искренне улыбнулась, чем повергла собеседника в состояние крайнего удивления. Глаза ее горели голубыми огнями. Похоже было, что барьеры, которые она годами возводила вокруг себя, наконец-то рухнули окончательно и бесповоротно. Мужчина почувствовал сухость во рту. В ее присутствии все переворачивалось с ног на голову. Он мог получить любую женщину мира, но безумно желал именно эту. Хотелось схватить ее в объятия и забыть про все и вся. Однако Клинт осторожно произнес:

— Думаю, нам лучше поторопиться. Наши гости ждут.

— Ваши гости, — поправила Оливия.

— Вы хозяйка сегодняшнего вечера, — напомнил мужчина.

— Надеюсь, вы об этом не пожалеете, — хрипло пробормотала Оливия, осознав, что этот человек так же сильно желает ее, как она сама желает его.