За облаками – солнце - Елена Чалова Страница 23

– А если заметит препод?

– Ты думаешь, он их все будет читать? Не смеши мои шнурки, как говорит мой сын, когда я спрашиваю, куда он дел деньги на завтрак.

– Мм? Ну, в общем, это неплохая мысль. А то что-то много всего получается… тогда мы все сделаем в два раза быстрее. Здорово! Во сколько мне подъехать?

Нина кашлянула и спросила:

– Эй, ты хорошо себя чувствуешь? Я вроде никуда не звала…

– А не рано будет к девяти? Ах да, я все время забываю, что он у тебя еще школьник. Ладно, буду в девять как штык.

– Та-ак! Понятненько, используешь, значит, меня в своих личных целях? – догадалась подруга. – Ай-ай-ай. И перед кем выеживаешься? Перед мужем?

– Нет.

– Сын?

– Не попала.

– Тогда самый тяжелый вариант – мама.

– Точно, Ниночек, ты у нас голова.

– Ой, смотри, Ларка, как бы тебе свою не потерять.

Распрощавшись, Лара повесила трубку и встретила пристальный мамин взгляд. Елизавета Николаевна поджала губы. Ох, такие чистые глаза бывают у ее дочери, когда она врет особенно нагло.

Мать метнула взгляд в сторону комнаты Данилы и говорить ничего не стала, но долго качала головой и бубнила, что странно это – вдруг обзавестись подругами, хотя, после того как замуж вышла, и не нужны тебе были никакие подружки.

Лара пожала плечами и не стала ввязываться в дискуссию. Вечером, сидя перед телевизором и делая вид, что с интересом смотрит очередной сериал из жизни наших спецслужб, она думала о своем. А ведь действительно странно как-то, что у нее нет подруг. Ну, то есть не то чтобы нет. Когда они с мужем ходят в гости, она мило общается с женами его друзей. В школе она дружила с Санькой и Манькой, двумя девчонками характера весьма резвого. И еще с Наткой. Но после раннего замужества как-то незачем стало встречаться и не о чем говорить. И в институте у нее были подружки – лекции списывали, хихикали на переменках, даже в гости ходили. Но кончился институт – и дружба тоже.

И между прочим, она проработала в своей школе сколько лет? А теперь уж полгода как уволилась, а даже не позвонила никому. Лара уставилась на телефон и спросила себя: хочется ли мне позвонить кому-нибудь из коллег? Узнать, как дела в школе? И честно ответила себе – нет, не хочется. Ну и фиг с ними, решила она. Значит, такой я человек. Вот есть у меня муж и сын – и никто мне больше не нужен. Она поджала под себя ноги и привалилась к мужу. Тот бегло чмокнул жену в макушку и обнял за плечи. Лара прикрыла глаза и принялась обдумывать, что наденет завтра.

Завтра она встречается с Игорем, но мужу об этом знать необязательно. Не потому, что она замыслила что-то предосудительное – вот уж нет. Просто неохота объяснять. Игорь попросил ее помочь с подарком для жены шефа, который устраивал своей дражайшей отмечание юбилея. Лара поерзала, устраиваясь поудобнее, и в который уже раз принялась обдумывать свои отношения с Игорем. Еще тогда, в кафе, во время ее первой встречи с однокурсниками, они болтали и смеялись, но Лара не особо навязывалась, помятуя слова Нины о том, что она девушка замужняя, и уступая свободного мужика новой подруге. Но Игорь внимания им уделял ровно пополам, танцевал с обеими, и так дальше и повелось. Месяц они дружили втроем, вызывая двусмысленные усмешки сокурсников. Лара и рада была бы отделиться, но как, если Игорь говорил: «Ниночка и Ларочка, пошли пить кофе». Или «Ниночка и Ларочка, у меня есть два билета на выставку журнала Seasons, такой хэппенинг, хотите? Я не любитель всех этих дизайнерских штучек, а вам, думаю, понравится».

Как-то на отмечании очередной ударно сданной сессии все в том же египетском заведении он обнял их обеих за плечи и сказал:

– Так здорово, девчонки, что мы познакомились, да?

Нина, решив расставить точки над «i», заявила:

– Девчонки этому тоже рады. Но еще больше они обрадовались бы, если бы ты выбрал наконец одну из нас.

Лара опешила, но Игорь, к ее удивлению, просто рассмеялся и пояснил без тени смущения:

– Я вас обеих люблю, но для секса мне не нужны девочки с мозгами. Для этого мне нужна грудастая – не меньше пятого номера – и рыжеволосая дурочка. А с вами я хочу вкушать удовольствие человеческого общения.

Лара вздохнула с облегчением, а Нина – с разочарованием, но зато теперь им действительно стало проще общаться.

Сессия прошла гладко, как и надеялась Лара. На самом деле она мандражировала только перед первой. А уж потом стало ясно, что механизм сдачи зачетов и экзаменов отлажен, и главное – ничего нового не придумывать. Дело тут, как вскоре поняла Лара, было в том, что каждый из присутствующих четко понимал, зачем он сюда пришел. Тот, кто пришел учиться, писал курсовики самостоятельно, внимательно слушал преподавателя и ценил, если лекции читал практик, то есть человек не из книг поднабравшийся теоретических выкладок, а походивший по судам и покопавшийся за годы практической деятельности в настоящих делах. Такая дама читала им гражданское право, и на лекциях всегда было полным-полно народа. Некоторые предметы читались для проформы и так же сдавались. Но и тут не обошлось без шероховатостей.

Группа сдавала зачет по судебной медицине. Предмет сам по себе не слишком приятный, любой, кто заглядывал в учебник, со мной согласится. Читал его Петр Игнатьевич – дядька лет шестидесяти, в лоснящемся от затертости сером костюме, прокуренный до такой степени, что сидеть с ним рядом не было никакой возможности – глаза от запаха слезились. Девочки с содроганием смотрели на его желтые от никотина пальцы с длинными ногтями. Эти ногти были кошмаром всей женской половины группы. Почти непрозрачные, мутные, они были слишком длинны и еще загибались вниз, как у хищной птицы.

– Ой, я просто не могу, – жаловалась впечатлительная Леночка. – Он как начнет пальцем в экран тыкать, у меня просто тошнота к горлу подкатывает. И так-то на экране ужас какой-нибудь, труп там… а он в него этими ногтями, и мне просто кажется, что он ими впивался в тело… брр.

И вот этот подарок советской судебной медэкспертизы пришел принимать зачет. Раздал каждому по листочку с собственноручно написанным вопросом, сел и принялся озирать аудиторию, следя, чтобы никто не списывал. Народ не был готов к таким строгостям и сперва сидел просто в растерянности, а потом начал потихоньку перешептываться.

Неизвестно было, какая дикая собака динго укусила в тот день Петра Игнатьевича, но только он вдруг злорадно каркнул, откашливаясь, и изрек:

– Что, загрустили, соколы? Пишите, пишите. Как на лекции хиханьки да хаханьки устраивать – это они могут. А как выучить да написать… хоть теорию эту вашу! Хотя, по-хорошему, ничему вы из этой теории не научитесь. Практические занятия вам нужны, да. Вот в морг бы вас…

Народ притих, с недоумением и недоверием следя глазами за разошедшимся стариком. А тот продолжал, все больше входя в раж:

– Да, небось спесь-то вся и послетала бы. Там, в морге-то, оно сразу видно, кто крепкий, а кто так, сопли с молоком.