Ревность хулигана - Елена Рейн Страница 23

– И у меня найдется много свидетелей, которые смогут подтвердить мои слова. К тому же… я могу точно сказать, что и раньше Кристина не могла быть с вашим мужем. Ни с кем. Если нужны подробности, вот моя визитная карточка – произнес он и вручил женщине.

– Но как, она ведь сказала… – пробубнила женщина, рукой показывая на Валерию.

– Лгунья! – уверенно заявил Орлов и нагло притянул меня к себе, обняв за талию. – Завистливая и корыстная.

Иванова посмотрела на Валерию, у которой лицо превратилось в помидор и выдохнула:

– А на вид какая милая… Ах ты…

В следующую секунду произошло то, что никто не ожидал: Иванова напала на Валерию. Да так, что у той клочки волос летели в разные стороны.

Орлов собрался разнять, но я остановила рукой пояснив:

– Пусть справедливость восторжествует!

Стояла и с улыбкой наблюдала, пока не услышала крик матери. Она выбежала и закрыла дочь своим телом, руками отталкивая в сторону, чтобы никто ее не задел.

– Нет! Нет! Не трогайте! Моя Лера не обманывает! Она не может… Это все она… она подстроила…

– Лечите вашу дочь! Ей пора в больницу, – процедила Иванова и, поправив пиджак, поспеши к своей машине.

Люди начали расходиться, обсуждая то, что произошло. Валерия глотала свои слезы, а мать ее обнимала, умоляя не плакать. В какой-то момент она подняла голову и посмотрела на меня.

– Ты… Как ты посмела ее унизить?

– Она обманула всех, из-за нее меня уволили с двух работ.

– Какая ты мерзкая! Тварь!

– Мама… – попросила, понимая, что это бесполезно.

– Какая я тебе мать? Убирайся! Я не хочу тебя видеть!

– Мама…

– Вон! Собирай свои вещи и убирайся! Если сама не уйдешь, я вызову полицию!

Растерялась. Впервые видела такую ярость в ее глазах. И ведь я ни в чем не виновата. Наконец-то, хоть раз в жизни, смогла показать, что не лгу, доказать свою правоту. Но нет, оказывается, я обидела ее дочь.

Ее дочь…

А я? Кто я?

Валерия с детства подставляла меня, обвиняя во всех грехах. Почему же, когда правда вышла наружу, когда все открылось, она приняла ее в штыки? Привыкла обвинять меня? Так удобнее? Кто угодно лишь бы не Валерия?!

Отмечая, как соседки тянут шеи, наблюдая у деревьев, ведь самые любопытные никогда не уходят, я сжала руки в кулаки и быстро направилась в квартиру. Однозначно, сегодня мне не дадут переночевать. Примерно неделю. Мать будет успокаивать дочь, словно та заболела. Только вместо микробов проклинать будет меня.

Взбежала по лестнице очень быстро. Прямо махом. Когда в таком состоянии, у меня рекордные показатели. Дверь была распахнута. Еще бы! Кто бы сомневался? Та, кто в любой ситуации всегда помнит о безопасности, сохранности имущества, оставила все и бросилась на помощь к дочери. Если бы ко мне… протереть пол в квартире бы успела.

Вошла и чуть не задохнулась. Душно. Невыносимо. Будто не проветривали вечность. И еще запах мочи улавливала. Урологией мать опять занялась?

Открыла форточки и прямиком направилась к отцу. Спальня оказалась закрыта, но отсюда слышала странные звуки. Дверь с силой ударилась о стену от моего удара. В комнате было невозможно дышать. Рванула к окну и распахнула настежь, слыша тяжелое дыхание отца. Громкое, такое частое, что вся содрогнулась от нахлынувшего плохого предчувствия.

Родной человек лежал… бледный, измученный, уставившись в одну точку. Не реагировал. На лбу и висках блестели капли пота. Глянула на руки и увидела, что они трясутся.

Лихорадка.

«Проклятье! Что за фигня?!»

Потрогала лоб – горел. Даже легко сказала. Да он сгорал!

От отчаяния рыкнула и стала рыскать по своему телу, вспоминая, куда дела телефон.

Нашла.

Пальцы не слушались, но все же набрала номер скорой. Пока шли гудки, я собиралась мыслями, силами, настраивалась. Услышав голос девушки, быстро и кратко рассказала все, что видела и сказала адрес. Стоило отключиться, убрала и, притронувшись к дрожащей руке отца, прошептала:

– Папуль, ты чего? Держись, родной! Скоро… скоро к нам приедут.

Он не видел меня. Даже не слышал, отчего на глазах появились слезы.

Не видела, чтобы при простуде, пневмонии так реагировали. Я не врач, но сама болела, да и родители. А тут…

– Убирайся отсюда! Оставь нас в покое! – процедила мать за спиной. Пришла.

– Уходи! – рявкнула, не обращая на нее внимания.

– Ты кто такая? Что себе позволяешь? – мать приблизилась и вцепилась в мою руку, разворачивая себе. – Уходи! Немедленно! Сейчас же!

Это же надо! Она не понимает? Только Лерка важна, на других плевать?

– Я тебя просила вызвать скорую! – крикнула, откидывая ее руку. Мать прижала ладонь к груди и изменилась в лице, будто я ей доставила невыносимую боль или прокляла своим прикосновением. – Просила?! А ты что? Как могла?!

– Его время пришло… – безразлично произнесла она ледяным тоном.

Стало жутко.

– Что? Что ты сказала?

Мать скривилась и, с презрением бросив взгляд на отца, хрипящего на кровати, молча развернулась и направилась в кухню, оставляя меня стоять посреди комнаты с открытым ртом.

С трудом принимала ее слова.

Она специально его закрыла. Специально!

Секунда. Две. Три.

Это неважно сейчас. Потом…

Развернулась и кинулась к комоду, отыскивая аптечку. Нужно сбить температуру. Немедленно!

* * *

– Ваш отец в реанимации. Положение тяжелое, – устало выдала медсестра, полная женщина с короткой стрижкой, дописывая что-то в журнале.

– Могу… я остаться здесь?

– Девушка, вы о чем? Не знаете ситуацию в стране? Коронавирус у нас. Где вы планируете остаться?

– Тогда как мне узнать, что с отцом?

– Звоните и узнавайте. Только не с утра. У нас обход, планерка.

– Я бы хотела переговорить с врачом. Сейчас. Это возможно?

– Нет. Он в операционной. И мне совершенно некогда всех тут развлекать. Давайте, освобождайте приемное отделение.

– Но как же я уйду, когда я не знаю, что с ним?

– Девушка… – раздражение так и зашкаливало в голосе женщины. Я понимала, она устала, но мне хотелось узнать хоть что-то. – Вы посмотрите, сколько таких желающих и больных. Вы считаете, у меня есть время с вами любезничать?

Стало неудобно и вместе с тем все равно непонятно. Но хоть бы что-то. Как же так? Даже не объяснили, будто сама должна догадываться.