Несмотря на время - Светлана Головьева Страница 23

Джиллиан

Вечером ко мне приходит Кензи, и мы устраиваем ужин в семейной обстановке, чего уже давно не случалось. Наш дом наполняется смехом и разговорами. Папа расспрашивает Кензи о её стажировке, а Элизабет пытается выудить адреса известных ей бутиков. Меня успокаивает эта лёгкая суета, и я как никогда благодарна тому, что не одинока. У меня есть семья, а это немаловажная часть нашей жизни. И пусть мама больше не с нами, я всё ещё ощущаю её присутствие. Она в моём сердце и навсегда останется там.

— Роберт, вы не забыли, какая приближается дата? — спрашивает Кензи, прищуриваясь, её губы расплываются в усмешке. Папе не нравится, что его зовут мистер Морано, он говорит, что так можно называть только его отца, а он ещё слишком молод для этого. Поэтому все зовут его по имени, в том числе и Кензи.

— Ну, конечно, как такое можно забыть? — он улыбается своей тёплой, нежной улыбкой и смотрит на меня: — У нашей малышки скоро день рождения.

— Папа, я уже не малышка, — говорю я, и щёки мои наливаются румянцем. Этим прозвищем меня называли в детстве. Тогда я была самой маленькой в классе и среди своих друзей. Но теперь, это прозвище точно не для меня: у меня приличный рост, но все то и дело продолжают называть меня «малышкой».

— Для меня ты всегда ей останешься, я же твой отец.

— Ох, папа, давай без этой сентиментальности, — встревает Лиз, прерывая тем самым длинную тираду об отцах и детях.

— А ты, молодая леди, так и не научилась вести себя за столом, — папа недовольно качает головой, на что сестра лишь закатывает глаза.

— Мы отошли от темы. У Джилл день рождения, и нам нужно закатить отвязную вечеринку. Не каждый день исполняется двадцать пять. Поэтому нужно как следует отпраздновать. У меня уже есть пара идей…

— Джилл! — восклицаю я, останавливая сестру от последующих слов. Кто знает, что ей ещё взбредёт в голову. Не хотелось, чтобы папа слышал все её фантазии по поводу моего дня рождения.

Кензи тихонько смеётся, подмигивая Элизабет. Ну конечно, эти двое всегда на одной волне. Они из тех, кто говорит правду в лицо, не думая о последствиях. Слово «стыд» им не знакомо. У них свои правила, которым они следуют, и первое из них — живи на полную катушку.

— Джилл, не будь монашкой, твоя сестра права: мы должны устроить отличный праздник. Тебе нужен отдых от всей этой суеты. Я всё возьму на себя, — Кензи отпивает вино из бокала, пристально глядя на меня своими тёмными глазами.

— Смею заявить, что я согласен с девочками, — произносит отец, что меня немного удивляет, — и не смотри на меня такими большими глазами. Тебе нужен праздник, ты слишком напряжена. Всё время ты проводишь на работе. Скоро тебе предстоит выйти замуж, так что пользуйся моментом и оторвись как следует.

Папа подмигивает мне и на миг превращается в какого-то подростка с озорным блеском в карих глазах. Где-то внутри него всё ещё живёт страсть к приключениям. И пусть он уже не так молод, а в тёмных волосах уже проскальзывает седина, папа всё ещё не потерял вкус к жизни. Он прошёл через боль и потерял часть себя, но он смог собраться и продолжить жить.

— Вы специально сговорились? — обвожу взглядом собравшихся, которые пытаются сделать как можно более спокойные лица и улыбаюсь. Это моя семья, немного со странностями и со своими проблемами, но они всё, что у меня есть.

— Может, чуточку, — Кензи соединяет большой и указательный палец, и мы все смеёмся.

— Хорошо. Раз вы настаиваете, я согласна.

— Я же говорила, она согласится! — выкрикивает сестра, хлопая в ладоши, радуясь, словно маленький ребёнок.

— Ну уж нет, я первая сказала, что ей не устоять, — протестует подруга, возмущённо нахмурив брови.

— Давайте мои деньги, дамы, вы проиграли. Я сказал точное время, которое ей понадобится на раздумья, так что я выиграл, — отец прищуривается, обводя взглядом Элизабет и Кензи.

— Так вы ещё и спорили! — притворно возмущаюсь я, пытаясь сдержать смех.

— Я же знаю свою дочку, — гордо произносит отец и встаёт. Девушки протягивают ему по двадцатке и он, довольно улыбаясь, убирает деньги в нагрудный карман клетчатой рубашки.

— С вами опасно спорить, Роберт, — говорит Кензи.

— Я, может, и стар, но в спорах мне нет равных. Спасибо за ужин и доброй ночи, — папа целует по очереди нас с сестрой и удаляется в свою спальню.

— Всё ещё не могу поверить, что вы спорили на меня, — качая головой, произношу я.

Мы убираем со стола, переговариваясь и обсуждая предстоящий день рождения. Когда с уборкой закончено, Кензи уходит домой, а Лиз идёт спать. Мне же, как всегда, не спится, в последнее время это не редкость. Я сижу на крыльце, забравшись с ногами в кресло-качалку. Раньше тут частенько можно было найти маму. Она любила сидеть здесь в одиночестве, отдыхая после рабочего дня. Обычно она читала, но иногда её можно было застать за вязанием бессмысленных длинных шарфов. Мама говорила, что вязание её успокаивает. После её смерти мы нашли бесчисленное количество этих шарфов самых разных расцветок.

Вокруг стоит тишина, которая завораживает и немного пугает. В такие моменты кажется, что ты один во всём мире. На ночном небе сияет белый диск луны, освещая улицы Аннаполиса, словно огромный прожектор. Вы не услышите такой тишины, не почувствуете это спокойствие в мегаполисе. Только в таких маленьких городках можно насладиться затишьем. Когда-то я хотела сбежать отсюда в большой город. Затеряться в вечно спешащей толпе, влиться в этот энергетический людской поток. Но теперь я даже не знаю, чего именно хочу. Что сделает меня по-настоящему счастливой? Если подумать, то так ли важно, где ты живёшь, для того, чтобы быть счастливым? Ведь на самом деле счастливым нас делает не место, а находящиеся рядом люди. И если с вами нужный человек, то не имеет значения, будете ли вы жить в шумном мегаполисе или в глухом лесу.