Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер Страница 23

Сердце Джинни сильно билось, когда она вслед за комендантом вошла в роскошно обставленную круглую комнату в восточной башне. Это были личные покои короля, где он принимал лишь тех, кого удостаивал особой аудиенции, и леди Хэммонд не преминула с явной настойчивостью объяснить Джинни, какая это высокая честь и кому она обязана этой аудиенцией. Королю Карлу было сорок восемь лет. Ожесточившийся, разочарованный человек, все еще верящий в свое священное право управлять своим народом так, как он сочтет нужным, он больше огорчался, чем сердился по поводу того, что его подданные решили ослушаться Бога и его законов, бросив вызов власти его наместника на земле. И будь у Джинни хотя бы малейшие сомнения в своей преданности королю, они исчезли бы в его присутствии. То, как держался король, можно было назвать только одним словом — величественно, и по отношению к нему возможны были лишь величайшие уважение и почтение. Она опустилась на одно колено в глубоком реверансе, когда комендант представил ее как дочь Джона Редферна. Джинни не удивило, что ее происхождению отдается большее предпочтение, нежели родству с Кортни. В первые дни войны ее муж слишком долго колебался, принять ли сторону короля. А отец ее был на стороне короля с самого начала и до своей гибели.

— Прошу вас, встаньте, госпожа Кортни, — сказал король мягким, приятным голосом, склонившись, чтобы взять ее за руку и поднять. — Ваш отец был дорогим и верным другом. Нам очень недостает его.

— И мне тоже, сир, — искренне ответила Джинни.

— Насколько я понимаю, вы разделяете нашу нынешнюю судьбу, — продолжал король Карл со странной улыбкой. — Пленница парламента.

— Подопечная парламента, так называют мое нынешнее состояние, сир, — ответила Джинни. — Но, по правде говоря, я считаю разницу чисто условной. Моя свобода ограничена в любом случае.

— Это верно и в отношении нас, не так ли, Хэммонд? — Король с насмешливой улыбкой посмотрел на несчастного коменданта, который не знал, как ему ответить. — Вы можете оставить нас побеседовать с госпожой Кортни. — Король отпустил Хэммонда небрежным взмахом руки и повернулся к Джинни. — У меня пока еще есть такая свобода, госпожа, — право быть с тем, с кем пожелаю. У вас есть новости о двух наших друзьях, насколько я знаю. — Он сел на обтянутый шелком стул и выжидательно посмотрел на Джинни.

Джинни, стоя перед ним, рассказала о пристанище в своем доме, о потайной комнате, переправах беглецов и, наконец, о побеге Эдмунда и Питера.

— Лодка уже была за мысом, когда полковник Маршалл появился на берегу, — солгала она, — так что он не смог помешать им. Они должны были благополучно добраться до другого берега, прежде чем силы «круглоголовых» были подняты по тревоге. — Она сожалела, что не может рассказать правду, которая представила бы Алекса в выгодном свете, но для этого ей пришлось бы сообщить гораздо больше.

Король Карл некоторое время молчал, и тишина заполнила освещенную свечами комнату. Джинни посмотрела через его плечо, в темную ночь за круглым окном. Она устала. День был утомительным, а для того чтобы добраться до Ньюпорта к утреннему приливу, им придется встать до рассвета.

— Вы очень смелы, госпожа, — сказал король и, помрачнев, добавил: — Таких, как вы, много по всей стране, они делают все, что в их силах, пока я заперт здесь и не могу даже словом поддержать их. Враги перехватывают моих нарочных, срывают каждый мой план. Наверно, мне никогда не покинуть этот остров, разве только мертвым.

— Не говорите так, сир. — Несмотря на усталость, Джинни не могла не откликнуться на нотки отчаяния в голосе короля. — Как вы сказали, многие борются за ваше дело.

— Но они нуждаются в поддержке, а я не могу передать ни слова из этой тюрьмы.

— Не могли бы вы доверить ваше послание мне, ваше величество? — не задумываясь сказала Джинни. Она и раньше надеялась, что представится возможность быть полезной, выполнить поручение своего короля и при этом обмануть полковника парламента, оставаясь его пленницей. Но этот шанс был великолепный. — Сир, я покидаю остров Уайт по приказу парламента, поэтому смогу доставить ваше послание в саму Англию. В Лондон я поеду под защитой парламента, как любой «круглоголовый». Никто не заподозрит пленницу в использовании своего плена для тайных подрывных действий. — Она улыбнулась, серые глаза заискрились, когда план стал принимать реальные очертания. Она поклялась Алексу, что сделает все во имя короля, а предстоящее задание оказалось даже ответственнее, чем она предполагала.

— А если вас обнаружат, дитя мое?

Джинни пожала плечами.

— Я рискну.

Король нахмурился.

— Я знал Александра Маршалла еще юношей. Он был близким другом моего племянника Руперта в более счастливые времена. Он предан своим принципам и безжалостен в их осуществлении. Я не хотел бы, чтобы вы впали в его немилость.

Джинни вздрогнула. Король говорил об Алексе примерно в том же тоне и примерно те же слова, что и Питер Эшли, а ее собственный опыт не давал ей оснований сомневаться в мнении обоих мужчин. Но между полковником и ею возникло нечто волшебное, один раз уже спасшее ее от парламентской кары; придется еще раз положиться на силу этого волшебства, если она действительно провинится перед Алексом.

— Я рискну, сир, — тихо повторила она, — для меня огромная честь служить вам.

— А как вы будете действовать? — Король, попротестовав для видимости, принял ее слова как вполне естественные и ожидаемые. Он встал и прошел к квадратному дубовому столу у окна, на котором стояла чернильница, лежали перья и пергаментная бумага.

— Точно не могу сказать, — ответила Джинни, наблюдая за тем, как он садится за стол и начинает писать. — Это будет зависеть от того, удастся ли мне поговорить с людьми в деревнях, чтобы выяснить, где находятся группы роялистов. А когда я узнаю это, поиск их будет зависеть от возможностей и обстоятельств. Я пока не знаю, насколько тщательно меня будут охранять в походе. Могу лишь сказать, ваше величество, что сделаю все, что в моих силах.

— Да, разумеется. — Он промокнул чернила, посыпав письмо специальной пудрой, затем взял свечу и наклонил ее, чтобы капля расплавленного воска упала на лист. Прижав свой тяжелый, искусно вырезанный перстень к воску, он удовлетворенно кивнул. — Этот документ лишь удостоверит ваши полномочия как моего посланника. В нем нет никакой важной информации — на случай, если он будет обнаружен.

Джинни кивнула, сложила лист и опустила его в глубокий карман амазонки. Она найдет для него место в своем багаже, когда они присоединятся к отряду.

— А ваше послание, сир?

— Лишь слова ободрения. Вы будете говорить непосредственно от моего имени, скажете людям, что они воюют в армии Господа во имя благой цели и их король душой с ними. — Он помолчал. — Вы также скажете, что мы не оставим их. Рассказы о том, что мы планируем бежать во Францию, являются отвратительными выдумками, для того чтобы люди потеряли надежду. Мы не трусливы и никогда не предадим наших подданных. Послание ясно?