Верит - не верит? - Пенни Джордан Страница 23

– Не могу, слишком поздно. Слишком много было сказано. Я сомневаюсь, что она захочет что-либо изменить. Впрочем, я, видимо, круглый дурак, потому что все еще надеюсь, – насмешливо договорил он.

Хотя Крисси и не выпила перед сном бутылку красного, как это сделал Гай, спала она так же скверно, как и он.

Сейчас уже поздно сожалеть, что с самого начала она ничего не сказала ему о своем родстве с Чарли. Будь она с ним откровенна, он бы, по крайней мере, тут же шарахнулся от нее, тоскливо размышляла Крисси. Да и она не влюбилась бы в него так безоглядно.

А он… Если бы он действительно любил ее, он бы ее выслушал, дал бы ей время все объяснить, ему бы хотелось понять ее объяснения. Однако ничего этого он не сделал. Похоже, он и впрямь лишь искал предлог, чтобы разорвать их и без того не слишком прочные отношения. Возможно, все дело в том, что он уже охладел к ней? Вот на что намекала Натали!

Что же касается его обвинений в том, что столик, принадлежавший еще прабабушке Крисси, на самом деле был…

Крисси замерла, услышав стук в дверь, и сердце ее бешено забилось, а здравый смысл и логика испуганно отступили. Тем сильнее оказалось ожидавшее ее потрясение. Возле ее дома стоял полицейский автомобиль, а на пороге возникли офицер полиции с непроницаемым лицом и рядом с ним Гай, столь же отчужденно смотревший на нее.

– Мисс Олдхэм? – поинтересовался офицер. Крисси кивнула. Он вошел в дом, вежливо отстранив ее, и пояснил: – Нам стало известно, что здесь находится некий столик, который, судя по всему, является краденым.

– Краденым? – Крисси метнула в Гая исполненный возмущения и ярости взгляд, но он молча последовал за полицейским. – У меня действительно есть столик, – пытаясь держаться как можно достойнее, начала Крисси, – однако он вовсе не краденый. Он… он принадлежал еще моей прабабушке.

– Понятно. А вы располагаете какими-либо доказательствами, подтверждающими, что это на самом деле так? – спросил полицейский.

Ясное дело, у Крисси не было никаких доказательств, кроме маминых воспоминаний и уверенности в том, что дядя Чарлз присвоил столик после бабушкиной смерти.

Крисси отчаянно не хотелось в присутствии Гая признаваться, что сейчас у нее нет убедительных доказательств, и потому она, отвернувшись, спокойно ответила:

– Нет, боюсь, сейчас я не располагаю подобными доказательствами. Моя мама может описать вам столик и дать слово, что он принадлежал ее семье.

– Все ясно. А когда и где мы можем переговорить с вашими родителями, мисс?

Крисси закусила губу.

– К сожалению, сейчас это непросто, поскольку мама и отец в отъезде. Они совершают деловую поездку, и поэтому я здесь… вернее, поэтому мама… то есть они не смогли приехать.

– Иными словами, в данный момент никто не может подтвердить ваше заявление о том, что столик принадлежит именно вам?

– Похоже, это так, – согласилась Крисси, надеясь, что голос ее звучит спокойно. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Гая, но не поворачивалась, чтобы не дать ему насладиться стыдом и отчаянием, которые жгли ее.

– А когда можно будет связаться с вашей матерью… вернее, с вашими родителями?

Крисси снова покусала губы.

– Еще не скоро.

– А вы, мистер Кук, полагаете, что этот столик принадлежит мистеру Бену Крайтону?

– Я знаю, офицер, что он принадлежит мистеру Крайтону, – резко поправил полицейского Гай. – Я сам производил оценку несколько месяцев назад, и, когда в доме произошла кража, этот столик был одним из первых занесен в список похищенных вещей.

И полицейский, и Гай посмотрели на Крисси так, что ей стало не по себе. Если честно, она даже почувствовала себя виноватой. Но ведь это абсурд – в чем ее вина? В худшем, в самом худшем случае мама ошиблась, и столик – не тот, о котором она говорила. Но она так уверенно описала его!

– Моя мама выросла в доме, где стоял этот столик, – дрожащим голосом произнесла Крисси, – но, если она… то есть, я хочу сказать, если произошла ошибка…

– Ошибка? – с издевкой переспросил Гай, и Крисси метнула в него полный презрения взгляд.

– Да, ошибка, – твердо повторила она. – Тогда моя мама первая и заявит об этом, – медленно сказала она, обращаясь к полицейскому. – А до тех пор все, что я могу сказать или сделать…

– Она помолчала, с отчаянием понимая, что глаза ее полны слез, и изо всех сил заморгала. Меньше всего ей хотелось расплакаться в присутствии Гая, позволить ему увидеть, какую боль он причиняет ей, как несчастна она по его вине.

– Ну что же, полагаю, лучшее, что можно сделать, – это поместить столик на нейтральную территорию, где и будет проведено официальное опознание, – дипломатично предложил полицейский.

Крисси сделала попытку улыбнуться ему, когда он поблагодарил ее за помощь следствию и направился к двери. Обернувшись, она окаменела – Гай, судя по всему, решил задержаться.

– Я должен был сообщить в полицию, – тихо сказал он, как только они остались одни.

– Да, я не сомневалась, что ты так поступишь! – пылко воскликнула Крисси. Не в силах остановиться, она быстро заговорила: – Я знаю, ты считаешь, что я лгу, но это не так – я говорю правду, так же как и мама. Этот столик принадлежит нашей семье.

– Еще десять минут назад ты не была в этом уверена, – едко заметил Гай.

– Мама никогда не стала бы лгать, – с достоинством возразила Крисси, и лицо ее залил пунцовый румянец, когда Гай презрительно посмотрел на нее. – Она не стала бы лгать, – горячо повторила она. – Мама не…

– Продолжай! – подзадорил ее Гай. – Она не такая, как ты?

С нее достаточно! Размахнувшись, Крисси собралась влепить ему пощечину, но Гай отреагировал быстрее. Поймав ее руку, он завел ее за спину Крисси.

– Бог мой, да ты окончательно завралась! – хрипло выдохнул он. – Дядюшка Чарли гордился бы тобой! Почему ты ничего не сказала мне о нем, Крисси?

На долю секунды Крисси показалось, что он действительно хочет объяснить себе ее поступок, но, вовремя опомнившись, она упрекнула себя в глупой слабости.

– Если бы я сказала тебе, ты бы все равно ничего не понял, – с вызовом заявила она.

– Да уж, могу себе представить, – не без сарказма согласился Гай, – но вот это я отлично понимаю!

Не успела она увернуться, как он прижал Крисси к стене и, все еще удерживая ее руку, впился губами в ее рот, целуя так страстно и так жадно, что Крисси показалось, будто ее жжет огонь. Она с ужасом поняла, что отвечает ему, отвечает на этот неожиданный поцелуй, позволяя ему поработить ее тело, ее чувства, ее душу, и даже не пытается защищаться или сопротивляться. Господи, где же ее гордость, где чувство собственного достоинства, где самоуважение? Что с ней?

– Я тебя ненавижу! – с яростью воскликнула она, когда он наконец оторвался от ее губ. – Да, ненавижу и не желаю тебя видеть. Никогда. Ясно?