Кто украл мое сердце - Тесс Герритсен Страница 23

– Вы даже не знаете, где она сейчас!

Зазвонил сотовый Маклауда. Он некоторое время слушал, а потом, ничего не сказав, нажал отбой и посмотрел на Тони:

– Нам точно известно, где она находится.

– Засекли звонок?

– Она в Бекингемшире. В поместье некоего Хью Тэвистока.

Тони покачал головой:

– Кто это такой?

– Сейчас мы как раз наводим о нем справки. А пока будем наблюдать за ней. Мы известили нашего сотрудника о ее местонахождении.

Тони сел на кровать и обхватил голову руками:

– Когда Клеа все узнает, она меня убьет!

– Судя по тому, что нам известно о вашей кузине, – усмехнулся Маклауд, – скорее всего, именно так она и поступит.

– Они ее упустили, – сказал Саймон Тротт.

Виктор Ван Уэлдон не позволил себе показать и следа тревоги, хотя внутри у него все сжималось от ярости. Он глубоко вздохнул. Сейчас, сейчас все пройдет. Сейчас он все выскажет… И все же он не имеет права терять самообладание, особенно при Саймоне Тротте.

– Как ее упустили? Где? – ледяным тоном осведомился Ван Уэлдон.

– В больнице. Ее увезли туда сразу после взрыва. Ей каким-то образом удалось ускользнуть от нашего человека.

– Она ранена?

– У нее сотрясение мозга.

– Значит, убежать далеко она не могла. Найди ее!

– Сейчас наши люди как раз и занимаются поисками. Правда, они выражают опасение…

– Какое?

– Что она могла обратиться за помощью к властям.

Снова словно огромный кулак сжался в груди Ван Уэлдона. Он немного посидел молча, хватая ртом воздух, отсчитывая секунды, когда все пройдет. Плохой признак, подумал он. И все из-за этой маленькой дряни! Она его прикончит! Он положил под язык две таблетки нитроглицерина. Напряжение мало-помалу отпускало его. Ван Уэлдон подумал: «Я еще не готов умереть. Еще не готов!» Он посмотрел на Тротта:

– С чего они взяли, что она обратилась к властям?

– Уж слишком часто ей удается выкручиваться. Должно быть, ей кто-то помогает. Полиция… или Интерпол.

– Кому, Клеа Райс? Вряд ли. Полиции она не доверяет. – Ван Уэлдон сунул флакон с нитроглицерином назад в карман и сделал глубокий вдох. Боль ушла. – Ей просто все время крупно везет, вот и все, – продолжал он, небрежно взмахивая рукой. – Но скоро ее везению придет конец!

Она не собиралась долго спать, но у нее так кружилась голова, постель была такая удобная… Здесь она чувствовала себя в полной безопасности. Давно уже ей не было так спокойно. Разбудило ее яркое солнце, его лучи светили в окно. От вчерашней головной боли остались лишь тупые отзвуки.

«Надо же, я еще жива», – с удивлением подумала Клеа.

Отовсюду доносились типичные утренние звуки: скрипели половицы, по трубам текла вода. Сейчас бежать уже поздно – ее обязательно заметят. Значит, придется еще несколько часов изображать гостью. А позже она ускользнет и пешком доберется до ближайшей железнодорожной станции. Интересно, далеко ли до нее? Если несколько миль, она доберется. В конце концов, недавно она прошла целых десять миль вдоль побережья Испании, причем ночью и мокрая насквозь. Правда, тогда на ней не было туфель на высоких каблуках.

Клеа произвела ревизию своего гардероба. На спинке стула висит платье, точнее, то, что от него осталось, – полосы материи в грязных пятнах. От чулок остались одни клочья. Туфли, жуткие орудия пытки на высоченных каблуках, злорадно ухмыляются… Нет, уж лучше топать босиком. Или, может, в комнатных тапочках? Она нашла их под комодом – симпатичные с виду розовые тапочки с помпонами. Правда, в такой обуви вряд ли удастся остаться незаметной даже в плотной толпе.

Она надела шелковый купальный халат, найденный в шкафу, сунула ноги в розовые тапочки. Отодвинула баррикаду от двери и осторожно выбралась из комнаты.

Все остальные обитатели дома уже давно были на ногах. Она спустилась вниз и стала наблюдать за ними сквозь застекленные двери. Все сидели на террасе за столом и завтракали. Сцена выглядела почти как фото из глянцевого журнала: металлические перила увиты плетистыми розами, вокруг цветущий осенний сад, на столе накрахмаленная скатерть и фарфор. А что за люди сидят за столом! Берил с высокими, как у фотомодели, скулами и блестящими черными волосами. Ричард Вулф, стройный, расслабленный, покровительственно закинул руку на плечи Берил.

И Джордан.

Если вчерашняя ночь и стала для него испытанием, сегодня утром этого определенно нельзя было сказать. Он выглядел безмятежным и элегантным, как всегда; его светлые волосы в утреннем свете казались почти серебристыми, твидовый пиджак выгодно подчеркивал широкие плечи. Наблюдая за ними из-за двери, Клеа подумала: как превосходно они выглядят. Как породистые лошади, что пасутся в высокой густой траве. Она испытала не зависть, но какое-то изумление, как будто наблюдала за незнакомым видом. Она может общаться с ними, может притвориться кем угодно, но такой, как они, она никогда не станет. В ее жилах течет другая кровь. Она у нее дурная, нечистая. Как у дяди Уолтера.

Застеснявшись, она повернулась, собираясь тихонько вернуться наверх. Но тут она услышала, как Джордан зовет ее, и поняла, что ее заметили. Он махал рукой, манил ее на террасу. Теперь уже не убежишь; придется присоединиться к ним и изображать безмятежность.

Она разгладила шелковый халат, пробежала пальцами по волосам и вышла на террасу. И только тогда вспомнила, что на ней злосчастные розовые тапочки.

Джордан встал и выдвинул ей стул:

– А я уже собирался проверить, как вы там. Ну как вам сегодня, получше?

Клеа смущенно запахнула полы халата:

– Одета я определенно не для завтрака. От моей одежды мало что осталось, а я не знала, что еще…

– Даже не думайте. У нас непринужденный стиль, каждый одевается как хочет.

Клеа посмотрела на Берил в безупречном кашемировом свитере и бриджах для верховой езды, на Джордана в твидовом пиджаке. Ничего себе – непринужденный стиль! Что ж… Она покорно села на предложенный стул и почувствовала себя какой-то зверюшкой в розовых тапках. Пока Джордан наливал ей кофе и придвигал блюдо с яичницей и сосисками, она не отрываясь смотрела на его руки: длинные пальцы, короткие золотистые волоски на запястьях. Аристократические руки, подумала она и вдруг отчетливо вспомнила мягкую силу, с какой эти руки вчера ночью обнимали ее на дороге.

– Яичницу не хотите?

Она сосредоточилась на своей тарелке. Яичница… Да! Она механически взяла вилку и поднесла к губам первый кусок, чувствуя, как все на нее смотрят.

– Утром я стучала к вам, хотела передать чистую одежду, – сказала Берил, – но не смогла попасть в вашу комнату.

– Я загородила дверь креслом, – объяснила Клеа.