Строптивый и неукротимый - Софи Джордан Страница 22

– Чувство гордости? – повторила она, думая, что уж чего-чего, а гордости у нее хватает. Возможно, даже с избытком.

Если бы не гордость, она бы давно уступила Бертраму и вышла замуж, стала бы слушать нравоучения бабушки об ответственности и долге, а имя Деррингов ценила бы выше собственного счастья и свободы. Если бы не гордость, она написала бы кучу писем матери, умоляя ее вернуться домой и забрать к себе брошенную дочь.

И возможно, если бы не гордость, она отбросила бы осторожность и приняла грязное предложение, которое один нехороший человек не так давно сделал ей в соседней таверне.

– Да, – произнес он неулыбчивыми губами, рассматривая ее из-под тяжелых век. – Чтобы не оставаться там, где вас явно не хотят видеть.

– Снова за старое, да? – процедила Порция. – Я же говорила вам, у меня на вас нет никаких планов. Я просто хочу…

– Спастись, – перебил он ее, приближаясь к ней гулкими тяжелыми шагами по каменному балкону. – Я помню. – Ветер бросил на лицо Хита его слишком длинные волосы. – И от чего же нужно спасаться дочери герцога? – спросил он с явной насмешкой.

«От положения дочери герцога», – безмолвно прокричал ее разум. От того, чтобы стать товаром, который будет продан с аукциона без мысли о душе, находящейся внутри упаковки Деррингов. Не говоря уже об ожиданиях, неприкрытом давлении, бесчисленных правилах, которым была подчинена ее жизнь, о скуке и одиночестве.

– От чаепитий? Званых вечеров? Прогулок верхом по парку? – глумился он.

«Да». И это еще не все. Далеко не все. Но одного взгляда на его холодное лицо хватило, чтобы понять: для него все это не серьезно. Он не поймет, насколько это тяжело. Мужчины этого не понимают. Они просто считают, что женщины должны делать то, что им говорят, и получать удовольствие от пустых занятий. Именно этого от нее ждал Бертрам. Этого отец ждал от матери. Вне всякого сомнения, граф Мортон был слеплен из того же теста.

Качая головой, она снова посмотрела на вереск, на тихую ночь, которая ни о чем ее не просила. Он был не тем человеком, который станет слушать задушевные признания или объяснения, почему она бежала от чаепитий и званых вечеров. Он не видел ничего, кроме себя и своих бед. И в ту минуту она была одной из таких бед.

– Вам не понять.

– Вы меня плохо знаете.

Порция перевела взгляд на Хита, и ее глаза невольно опустились на его рот, на эти чувственные губы, которые заставляли девушку таять.

«Вы меня плохо знаете».

Если бы ему только было известно, как отчаянно ей хотелось постичь его лучше. Бабушка наверняка была бы довольна тем, что у нее возникают такие мысли. К счастью, можно было не бояться, что он разделит ее, Порции, порывы. Он по-прежнему способен быть живым воплощением зла, но она больше не безымянная девица, которую можно соблазнить ради развлечения.

Он подошел ближе, навис над ней, подавляя ее своим огромным ростом. Она отклонилась, насколько было возможно, и лишь каменная балюстрада не позволила ей отодвинуться еще дальше. Сердце бешено заколотилось у нее в груди, всего на секунду она отважилась поднять на него взгляд и увидела, что он всматривается в ее лицо, обшаривает его глазами, изучает каждую черточку, не пропуская ничего. Смотрел он странно, лихорадочным, напряженным, жадным взором. Как будто никогда прежде не видел ничего подобного.

Вдруг он протянул руку и взял прядь ее волос. Рассматривая локон, изучая, потер волосы между пальцами. Отпустив, провел тыльной стороной пальцев по ее щеке, оставив на коже огненный след.

Дыхание застряло у нее в горле, замерло, застыло, как птица перед хищником. И она, словно добыча, отвернулась, опустила глаза, желая, чтобы он отошел от нее, так же отчаянно, как хотела, чтобы он остался.

Он втянул носом воздух рядом с ее щекой.

– Вы пахнете так хорошо. Бергамот и лимон.

Порция подняла глаза, скользнула взглядом по его подбородку, рту, носу, взглянула выше и встретилась с ним глазами. Взор Хита был непреклонен и тверд. Ей показалось, что одного этого взгляда достаточно, чтобы сорвать с нее все покровы, открыть все ее тайны, все, что она скрывала от мира. Вероятно, заглянуть в ее душу не так уж и сложно. Просто раньше никто не пытался.

– Что вы такое? – тихо промолвил он, голос – струйка тепла в воздухе, такая близкая, что опалила ее губы.

Порция крепко зажмурилась и быстро покачала головой, чтобы он, глядя на нее, не смог увидеть то, что творилось у нее внутри.

– Н-ничего, – пробормотала она, задыхаясь.

– О нет, – возразил он голосом тихим и уверенным так близко, что его дыхание качнуло прядь волос у нее за ухом. Большой палец мужчины ласкал мочку ее уха умелыми, чувственными движениями. – Вы определенно… что-то.

– Хит? – раздалось где-то сзади. – Это ты? Когда ты вернулся?

Глаза Порции широко открылись.

Констанция вышла на балкон и нахмурилась, увидев их гостью, стоящую за братом.

– Леди Порция. – Она сложила руки на груди и едва заметно кивнула в знак приветствия.

Хит опустил руку и отступил назад, не сводя с Порции пугающего взгляда.

– Я пойду к себе, – пробормотала она и обошла его стороной, стараясь не касаться. – Спокойной ночи.

Неловко кивнув Констанции, поспешно вышла с балкона и бросилась в свою комнату, убеждая себя, что сестра Хита не прервала ничего особенного. Она и Хит не испытали некую связь, которая выходила за рамки приличествующего для двух убежденных противников брака. Порция определенно не хотела продолжения… не хотела знать, что произошло бы дальше, если бы не вмешательство Констанции.

* * *

Хит смотрел на дверь балкона, дивясь боли в груди… почти такой же отчетливой, как напряжение в бриджах.

– Хит? – произнесла Констанция угрожающе низким голосом. – Чем это ты тут занимаешься?

– Ничем, – ответил он, все еще глядя вслед Порции.

Сестра подошла ближе.

– Тогда что ты здесь делаешь? С ней? Это неразумно. Совсем неразумно. Тебе меньше всего надо, чтобы кто-нибудь застал тебя наедине с внучкой вдовствующей герцогини Дерринг. Бабушка вцепится в тебя, и тогда ты уже не сможешь увильнуть от женитьбы.

– Я знаю.

О да, он прекрасно это знал. Однако никак не мог удержаться на расстоянии, во всяком случае хоть какое-то продолжительное время. Два дня он провел вне дома, но мысли его были полны ею.

– Я просто… – Голос Хита дрогнул, он потер затылок.

– Что?

Опустив руку, решился высказаться прямо:

– Невероятно, однако она утверждает, что не хочет выходить за меня. И кажется, я ей верю.

Констанция язвительно рассмеялась.

– Конечно же хочет. Что, по-твоему, она здесь делает? Дерринги отчаянно нуждаются в деньгах. Иначе зачем бы они хотели породниться с Мортонами?