Три дня на побережье - Мэллори Кейн Страница 22

— Продолжим через минуту.

Встретиться с доктором Трэхиллом Зак сумел только во второй половине дня. Хотелось лишний раз взглянуть тому в глаза, убедиться, что он понимает важность сохранения секретов в деле национальной безопасности. Он застал доктора дома за воскресным обедом после церковной службы.

Затем Зак заскочил к судмедэксперту в надежде получить новые сведения об останках Тристана, но тот сообщил, что утром Береговая охрана прекратила поиски.

— Мне передали содержимое желудков двух акул, я отправил их на анализ ДНК.

Почувствовав тошноту, Зак натужно сглотнул.

— Не будете ли вы добры позвонить миссис Дюшод и сообщить ей эти сведения?

Судмедэксперт согласился.

Наконец Зак отправился к маленькому причалу, который построил дед Тристана, чтобы привязывать рыбацкую лодку и пирогу. По мере приближения земля под ногами превратилась в вязкую жижу, затягивающую не хуже зыбучих песков. Выбрав, как ему казалось, самый сухой путь, Зак подобрался к скрипучему деревянному настилу. Его обуяла глубокая печаль, смешанная с ощущением утраты, когда он смотрел на ту же самую водную гладь, то же самое небо и, возможно, те же самые деревья, что и в прошлом, но уже без Тристана.

Приставив руку козырьком ко лбу, заслоняясь от солнца, Зак заметил покачивающуюся на воде крошечную черную точку, попытался рассмотреть в бинокль, что это такое. Точкой оказался круизный лайнер, который либо шел в порт Нового Орлеана, либо покидал его.

На мгновение он решил, что это «Созвездие Чайка». Мэдди сказала, что вышка выстроена сверху каньона, глубина которого много больше, чем можно ожидать в такой близости к берегу.

Зак почувствовал покалывание в груди, не в силах определить, в чем причина, в возбуждении, тревоге или скорби. Опустив бинокль, он прижал костяшки пальцев к источнику боли.

— Эй, там! — раздался чей-то голос. — Что это ты тут делаешь, а?

Зак резко развернулся, решив на мгновение, что его зовет Тристан. Сильный каджунский акцент ассоциировался у него с отцом и дедом Тристана.

— Стоять! — закричал человек. — Стой на месте кому говорю!

Он повиновался, потому что мужчина, замерший на границе кипарисовой рощи у основания болота, держал в руках большое старое ружье 12-го калибра. Нe смея дышать, Зак смотрел, как человек взводит сначала правый, потом левый курок, держа его на прицеле.

Что-то в этом человеке показалось ему знакомым. Возможно, они с Тристаном видели его, когда исследовали заросли по берегам болота и тайные места, где можно прятаться, но наверняка сказать не мог. С тех пор минуло много лет, и Вудроу, или Бодро, или как там его звали, уже тогда был стариком.

— Бодро? — неуверенно промямлил Зак. — Это вы?

Вздернув подбородок, человек уставился на Зака свирепыми черными, точно угли, глазами.

— А ты кто такой?

— Зак Уинтер, приятель Тристана.

Взгляд мужчины, казалось, сделался еше более яростным.

— Тристана? — переспросил он с французским акцентом, делая ударение на последнем слоге. — Да кто ты такой, чтобы знать молодого Тристана? Его здесь больше нет. Ты знаешь, что с ним случилось, или просто пытаешься меня одурачить?

Зак заметил, что старик с трудом выговаривает слова, двигая одной стороной рта, и левый глаз у него прищурен больше правого, а левая рука, которой он держит приклад, дрожит. Он перенес инсульт? Зак решил не выдавать никаких сведений и ответил вопросом на вопрос:

— Я вовсе не пытаюсь вас одурачить. Разве вы не знаете, что произошло?

Долгое время Бодро смотрел на Зака молча, потом наконец произнес:

— Ты chef menteur ^[1], вот ты кто. Самый главный враль! У меня хоть мозги и повредились, все ж я не так плох и в состоянии узнать le diable ^[2], если встречусь с ним. — Он прикрыл глаза рукой. — Не могу смотреть на тебя, нет, не могу.

— Бодро, никакой я не дьявол. Я школьный приятель Тристана.

— Нет уж, дудки! Ты самый настоящий дьявол. — Он поднял ружье повыше, и его рука задрожала сильнее.

— Хорошо, хорошо, Бодро… — начал было Зак.

— Не смей меня так называть, слышишь? — тут же запротестовал старик. — Для тебя я месье Бодро, ясно?

— Месье Бодро, не видели ли вы кого-нибудь, кто не должен здесь находиться? Может, рабочие с нефтяной вышки или приезжие из другого города?

— Нефтяная вышка? Вот откуда ты взялся? Тогда ты точно самый настоящий дьявол. Нужно сжечь эти ужасные штуки, они воду отравляют. — Бодро кивнул раз, другой, третий.

Зак подумал, что старик заснул с открытыми глазами. Дуло его ружья опускалось все ниже и ниже в ослабевших руках.

Зак осторожно шагнул в сторону машины, старик тут же перестал кивать и вскинул ружье.

— Эй, ты! — воскликнул он. — Я еще не решил, что с тобой делать.

— Месье Бодро, — уважительно обратился Зак, — не видели ли вы здесь чужаков? Может, вас кто-то побеспокоил или, к примеру, разбудил посреди ночи?

На мгновение глаза старика потухли и стали совсем черными.

— Нет, приятель. Шныряют по лесу какие-то ублюдки, но ко мне сунуться боятся, так-то. Не осмелятся они, точно знаю. — Он снова поднял ружье. — А теперь убирайся отсюда, да поживее. Нечего тебе на земле Дюшодов делать. Я тебя не знаю, и не кто не знает. Не похож ты ни на кого из моих знакомых.

— Месье?.. — Зак решил предпринять еще одну попытку.

— Иди уже, иди. Оставь нас в покое. Чтобы поправиться, людям нужен покой. Нечего тут шляться и расстраивать их.

Зак зашагал к машине, спиной ощущая нацеленные на него дула ружья.

По дороге домой он позвонил священнику.

— Дафф?

— Алло? — В голосе Даффа слышалось легкое раздражение. — Кто это? Зак, ты, что ли?

— Да. То есть да, отец Майкл.

— Чем могу быть полезен?

— Старик Бодро все еще здесь? Тот, который жил на земле Тристана, когда мы были детьми?

Пауза.

— Вообще-то не знаю. О нем уже много лет никто не вспоминал. Думаю, что и не видел тоже. Сколько ему сейчас может быть лет?

— Представления не имею. Мы считали его древним как мир, а нам тогда было лет по десять-одиннадцать. Теперь мне кажется, ему было не больше шестидесяти. Что думаешь? Когда ты его видел последний раз?

— Давно. А что?

— Несколько минут назад Бодро выгнал меня с лодочного причала Тристана. При нем было ружье 12-го калибра. Раньше за ним везде бегала гончая, но она уже тогда была дряхлой.